Моя милая ужасная невеста
Шрифт:
Он послушно опустился на диван. Без всякого смущения я встала между его коленей, заставила поднять голову и с серьезным видом начала накладывать мазь. Зак и не думал закрывать глаза, смотрел внимательно и пытливо, словно что-то пытался разглядеть в моем лице новенькое. Вероятно, признаки ветрянки, которой я, в отличие от счастливчика Закари Торстена, переболела еще в детстве.
Вообще-то, сакраментальная болезнь в моей биографии! В тот год в башне Варлок появилось особенно много каменных драконов. Все говорили, что семью ждут большие перемены,
На праздник магического крещения в замок съехались десятки семей, присягнувших Варлокам. Через пару седмиц после отъезда гостей у меня началась ветряная оспа, а во время лихорадки, повергнув ковен в шок, пробудилась темная магия. Я резко сделалась ужасно уникальной. Никто не понимал, как и чему меня обучать.
— У меня нет ни веснушек, ни оспин, — спокойно ответила я на пристальный взгляд Торстена.
— Знаю.
— Тогда что ты разглядываешь?
— Пытаюсь вспомнить, чем ты мне не нравилась, Марта Варлок, — вдруг произнес он.
— Получается? — иронично хмыкнула я.
— Нет.
Внезапно у меня дрогнула рука.
— Раз у тебя провалы в памяти, милый, то позволь напомнить, — с фальшиво ироничной интонацией проговорила я. — Ты всегда считал меня дурнушкой и не видел смысла этого скрывать.
— Ты же сама знаешь, Марта… — кривовато усмехнулся Зак.
— Знаю что?
— Я врал.
Возникла странная пауза. Мы смотрели глаза в глаза. Могла ли в тот момент я вспомнить, за что не выносила Закари Торстена? Увы, но нет. Все, что я о нем знала раньше, все, что он демонстрировал людям, оказалось маской, ловко прятавшей взрослого, проницательного и демонски привлекательного молодого мужчину. Но ощущение, будто до него в моей жизни не происходило ничего хорошего, было в корне неправильным. Происходило. И многое.
— Дальше давай-ка сам лечись, господин Торстен. — Я вложила в его руку открытую банку с мазью. — У тебя неплохо получается.
— Лечиться?
— И врать тоже, — хмыкнула я.
Обычно, оставив за собой последнее хлесткое слово, моя дорогая матушка гордо поднимала голову и с видом королевы выходила из зала. Со стороны казалось, будто она боялась, что оппонент ответит едким сарказмом, последнее слово превратится во второе с конца, а ей сходу не удастся придумать другой меткой фразы.
Втайне я всегда подсмеивалась над этой сугубо женской привычкой, но, вручив Торстену банку со снадобьем, поступила ровно, как мама: нарядно одетая в чувство собственного превосходства направилась вон из гостиной. И пришла на кухню, к раковине с грязной посудой. Прямо сказать, паршивый тактический ход, но не выйдешь же в уборную с ватерклозетом или в спальню с разобранной кроватью.
Чувствуя себя полной дурой, я не придумала ничего лучше, как начать эту посуду мыть. С помощью светлых чар. Стояла перед полной раковиной воды с плотной шапкой пены и умело дирижировала
— Помочь? — раздался за плечом бархатистый голос Торстена с сексуальными интонациями. Обычно такими низкими, нарочито мягкими голосами предлагали помочь раздеться, а не домыть гору грязной посуды, накопленной, прости демоны, со вчерашнего дня.
Именно «раздеть» я и услышала!
Тарелка с золотой каемкой и губкой плюхнулись обратно в мыльную пучину. Звон случился непотребный. Я отшатнулась, спасаясь от брызг, но только спиной налетела на Торстена и от души отдавила ему ногу босой пяткой. Хоть бы охнул паршивец!
— Зак, в твоем доме скоро не останется посуды, — воскликнула я.
Под действием магии вода начала уходить в водосток, постепенно обнажая покрытые тающей пеной посудные руины. Как ни странно, выжили все тарелки, кроме единственной — красивой. От печальной участи оказаться расколотой и закончить славную жизнь в мусорном коробе золотая каемка посудину не спасла.
— Ты только что лишился тарелки.
— Все равно она мне не нравилась. Ненавижу фальшивое золото, — протянул он и по-хозяйски уложил руки мне на талию.
Нахальные ладони скользяще-вкрадчивым движением переместились на живот. Большой палец, будто так и надо, попытался забраться под завязку домашних штанов, но вернулся в исходную позицию, когда я выразительно кашлянула.
Я все гадала, что случилось с Закари Торстеном в гостиной, а он, оказывается, заскучал в четырех стенах и решил развлечься любимым способом: соблазнением врага с привилегиями. Честно говоря, отлегло. И дурацкая атмосфера внезапной неловкости мигом развеялась.
— Зак, я отменила личные границы не для того, чтобы расширять привилегии, — сдержанно заметила я.
— Вообще, не думал о привилегиях, но ты сказала, и так это заманчиво прозвучало… — Он опустил голову, провел губами над местом, где шея плавно перетекала в плечо. Ни разу не задел кожу, но волна мурашек все равно побежала. — Божественные демоны, Марта… Ты очень вкусно пахнешь, просто крышу сносит.
На полочках в ванной у Торстена ничего женского не водилось. Второй день я пахла его шампунем с холодным запахом мужского одеколона, видимо, специально купленным в комплект к флакону аромата.
— Зак, я, конечно, догадывалась, что ты любишь свой одеколон, но чтобы настолько!
Торстен замер и проговорил весьма выразительным тоном:
— Марта, в вопросе, как испортить настрой на томный вечер, ты получаешь первый приз.
Он отошел излучать разочарование в двух шагах от меня.
— И знаю какой! — тут же оживилась я и зачем-то вытерла руки кухонным полотенцем, хотя во время мытья посуды не намочила даже мизинчик.
— Хочешь, чтобы я домыл? — Закари кивнул на раковину.