Моя пятнадцатая сказка
Шрифт:
Меня передернуло.
Брр, могила! Мне приснился жуткий кошмар о могиле, а потом прибежал Сатоси-сан и сказал, что Синдзиро умирает!
Головой мотнула.
Нет! Я не дам ему умереть!
Я… я буду молиться за него. Я буду ждать.
В больницу мы добрались быстро. Спросили у дежурной медсестры, где реанимация. Даже Сатоси-сан приехал с нами. Совсем забыл про сон и отдых. Хотя в такси у него бурчало в животе. Нет, он только смущенно прикрыл рукой живот и соврал, что вчера от души наелся, когда они встречались с одногрупниками в китайском ресторане. А еда китайская… ну, мы, может, знаем. Острая, жирная, сытная. Словом,
У дверей, ведущих в операционные реанимации, сидел только один мальчик. С младшей школы. Но, судя по форме, не местный. Крутил в дрожащих руках мобильник. То и дело смотрел на дверь.
— У тебя кто? — грустно спросила я, присаживаясь в кресло рядом.
Ну, просто… Синдзиро могли спасти теперь только врачи. А мальчик этот сидел тут один. Может, ему выговориться захочется? Хотя он мальчик. А мальчики за такие предложения могут обидеться. Хотя я об этом подумала потом, когда уже его спросила.
— Брат, — шмыгнул носом он. — Старший.
Отец едва не сел мимо кресла — Сатоси-сан его вовремя поддержал.
— Мы на матч приехали, — мальчик бросил на худые колени телефон. — Рю у меня футболист. Молодой. Замечательный. Мы приехали в Киото на состязания между старшими школами. Но… — всхлипнул, — На него напали какие-то хулиганы на улице. С битами. Нам позвонили уже потом…
— А где твои родители?! — возмутилась я, — Почему их тут нет?!
— Папа пошел убивать тех янки, а мама — его искать, покуда он сам ничего не натворил, — он вздохнул. — Папе нельзя светиться в скандалах. Он у нас художник. Ему портить репутацию нельзя. То есть… — испуганно посмотрел на нас, опомнившись.
— Я ничего не знаю, — улыбнулся устало наш полицейский, — Не волнуйся, Мамору-кун.
— Вы меня знаете? — он дернулся, вскочил.
Мобильник упал на пол. То есть, почти — мой папа вовремя его подхватил. Ему как-то как раз приперло пойти в нашу сторону, когда он ходил туда-сюда по коридору.
— Я знаю твоего отца, — дружелюбно улыбнулся Сатоси-сан, — То есть, заочно. Я когда-то был на выставке его картин. И после этого я сменил работу. Теперь работаю в полиции, присматриваю за одним из районов. С обычными людьми, — улыбнулся, — Но они все милые. И у них тоже бывают проблемы. Я счастлив, когда удается им помочь. И на этой работе мне не нужно никого убивать. Не волнуйся, я не выдам твоего отца, — обвел рукой меня и моего папу. — А это мои друзья. Они тоже хорошие люди. Не волнуйся. Кстати, а что еще известно о нападении на твоего брата?.. — он полез в карман джинс, достал тонкий потрепанный блокнот, ручку из кармана рубашки снял. — Если расскажешь полезное, я моим друзьям из полиции передам. Они работают в этом городе и других.
И при этом всем он ни капли не смог узнать о моей маме!
Вздохнула.
— Не переживай, девочка, вашему другу повезло, — улыбнулась мне молодая медсестра, идущая с документами по нашему коридору.
Или с записями?..
— Сегодня среди врачей дежурит Рю Мидзугава. У него еще никто не умирал.
Мы с мальчиком напугано переглянулись.
У нас-то было двое! Двое разных пациентов! А Рю Мидзугава был всего один! Кому он достанется? Хотя брата
— Не волнуйтесь, господин Рю — замечательный врач! — девушка погладила по голове сначала меня, потом брата молодого футболиста.
Тот вздохнул. Да уж, даже если вылечат, как бы брат его не остался калекой. Тогда ему придется оставить футбол. Да и жаль его семью, которая приехала посмотреть на его игру, но вместо этого из-за чужой подлости будет сидеть у дверей реанимации! Только… а если Синдзиро умрет? О, это ужасно!
Сжала кулаки.
Только бы Синдзиро жил!
И… и брат этого мальчика тоже!
И…
И мне совестно, что я сейчас постоянно забываю о нем, а ведь ему тоже плохо.
Медсестра погладила мальчика по щеке. Он смущенно притих. Всхлипнул. Расплакался, обняв ее. Молодец. Вот она молодец! Добрая. Не то, что я.
— Наш Рю Мидзугава всех спасает, — продолжила она нас успокаивать, — не волнуйтесь, если ваш близкий попал к нему — он его спасет. Его зовут местным богом, — она улыбнулась. — Богом скальпеля. Богом медицины. И счастье, что он всегда отказывается работать в Токио или за границей, хотя его постоянно куда-то приглашают!
— Рю… Мидзугава?.. — мой отец нахмурился, вдруг глаза его расширились, — «Речной Дракон»?..
— Да, — улыбнулась девушка. — Такими иероглифами пишутся его имя и фамилия.
— Рю Мидзугава… — растерянно произнес мужчина.
— За его выносливость и спокойствие его зовут Драконом, — улыбнулась опять медсестра, продолжая радостно расхваливать главного или одного из ведущих врачей их больницы. — А за точность в диагнозах его прозвали Человек-Рентген. Он всегда выбирает нужное оборудование и лекарства, каждое его движение на операции эффектно и полно грации… он…
— Кажется, вы в него влюбились! — усмехнулась я.
— Ох, не надо так говорить! — она прикрыла папкой с записями лицо — история болезни какого-то дедушки.
— Так все же видно! — улыбнулся и мальчик. — Вы так его хвалите!
— Нет! Не правда! — возмутилась девушка и убежала от нас.
— Рю Мидзугава… — растерянно произнес мой отец.
— Вы знакомы? — улыбнулся Сатоси-сан.
— Не знаю… — произнес мой родитель как-то тихо и, неожиданно, даже напугано.
— Но, по крайней мере, она сказала, что кто-то из наших в надежных руках, — наш участковый обнял мальчика и меня. — И мы будем молиться, чтобы всем-всем сегодня повезло!
Но, все-таки, сложно было сидеть перед реанимационной несколько часов. Кажется, несколько часов прошло.
Родители Мамору-куна так и не пришли. Кажется, там тоже что-то случилось. Как некстати погас свет в городе!
Мамору-кун то сидел, то вставал. Потом, вздохнув, полез читать что-то в мобильнике. Я, не выдержав, села рядом, через плечо его заглянула. Ну, невыносимо было столько сидеть и ждать! Даже если читать чужие письма неприлично.
Но, к счастью, у него было не письмо. Он читал новости, нашего города.