Моя Святая Земля
Шрифт:
Он даже обхватил себя руками, как замерзающий. Ему хотелось свернуться в позу эмбриона, в комок сжаться - и Алвин еле заставил себя выпрямиться, взглянул на Эральда со страшной тоской:
– Ненавижу, ненавижу этот бесов замок!
– пробормотал, лязгнув зубами.
– И Шепфорда ненавижу, сука, старая сука, давно надо было прибить его, как поганую крысу... и всех, все стены здешние ненавижу... тошнит меня, больно, не выношу. Эральд, вернёмся в столицу, а?
– почти взмолился он, совсем по-детски, и неожиданно заскулила собачка.
Джинера подняла
– Прости, братишка, - сказал Эральд, которому тоже стало холодно.
– Нам ведь надо доделать. Доделаем - и вернёмся. Сэдрик, куда нам идти?
– Лупили тебя мало в детстве, демон, - неожиданно прошипел очнувшийся старик.
– Несчастный мой сюзерен ещё надеялся, что ты станешь хоть похож на человека...
Алвин даже не взбесился. Он только всхлипнул и обхватил голову руками. Эральд тронул его за локоть - Алвин повернулся, взглянул безнадёжно и устало.
– Хватит уже, - бросил Сэдрик.
– Ты, вассал, как тебя - где вход в подвал?
Старик медленно перевёл взгляд с Алвина на Сэдрика.
– В какой?
– спросил он шёпотом.
– Ты знаешь, в какой, - Сэдрик вытащил из кармана свой заговорённый нож.
– Знакомая вещица? Трогал ведь? Твоё счастье, что не позарился, бросил в могилу с ним вместе...
Старик содрогнулся.
– Давай, проводи, - Сэдрик огляделся.
– В ту сторону?
– Ох, и за что ж это на старости лет...
– пробормотал Шепфорд, снова жмурясь.
– И демон, и...
– Вы ведь знаете - за что, - сказал Эральд.
– И - кто его демоном сделал, и что винить вам некого, в сущности...
– Я не верю в благих королей!
– огрызнулся старик, но медленно побрёл вглубь двора.
К принцессе нагнулся барон Ланн, загорелый орёл с усиками щёточкой, сказал вполголоса:
– Ваше прекрасное высочество, это - рискованное дело, может быть опасно...
– Я пойду с ними, - сказала Джинера и невесело усмехнулась.
– Один из них - мой жених, в конце концов.
Солдаты, оттеснившие челядинцев, осветили факелами низенькую дверь в глубокой нише и стёртые каменные ступени. Шепфорд, что-то бормоча, спустился к двери, долго возился с ключами, лязгал, гремел - и только минуты через три отпер.
Из чёрного провала пахнуло, будто из погреба, сырым, затхлым и падалью.
– Мне свет нужен, - скомандовал Сэдрик.
Ближайший солдат протянул ему факел, но Сэдрик отрицательно мотнул головой, показав нож в единственной руке:
– Королевская кровь, возьмите по штуке. Мне нечем.
Бароны дёрнулись вперёд, но Сэдрик остановил их.
– Мои августейшие особы - и всё. Больше никого не надо.
Эральд взял факел. Факел был тяжелее, чем ему казалось, чадное пламя металось в металлической сетке. Алвин помедлил, но тоже прихватил факел. Джинера подумала - и отдала притихшую собачку барону. Союзники вчетвером спустились в подвал по крутым каменным ступеням, выщербленным
И сразу стало, как в каземате.
Даже не из-за того, что низкий свод лежал чуть ли не на головах вошедших, а пол на два пальца покрывала пыль. Очень дурное место был этот подвал. Поганое, недоброе место: ни бочек с вином, ни бутылок на деревянных подставках, ни кругов сыра, ни вяленых окороков, ни сундуков с добром - ничего тут не хранилось. Для чего ж он был сделан, этот каменный мешок?
У стены обнаружилась пара неожиданных кресел, очень старых, пропылённых насквозь, но когда-то, очевидно, дорогих и качественно сделанных. Атласная обивка с них облезла, торчало мочало - но почему-то было понятно: эти кресла отнесли в подвал не потому, что они одряхлели, но владелец не захотел их выкинуть. Эральд подумал, что их принесли новыми, принесли давно, и с тех пор тут больше никогда никто не ходил - от кресел веяло чем-то зловещим.
Алвин вставил факел в металлическую скобу на стене, и Эральд последовал его примеру. Подумал, что скобы подошли бы и для цепей.
Сэдрик ногой разгребал сор и пыль. Остановился.
– Кровь папаши, - сказал мрачно и горько.
– Тут его Бриан и наградил за верность... Э, принцесса, вы тут не пройдётесь?
– Зачем?
– удивилась Джинера.
– Пыльно, - преспокойно пояснил Сэдрик.
– Сметёте подолом.
Джинера хихикнула:
– Ещё никто так не оскорблял мои туалеты!
– и рассмеялся Эральд. Даже Алвин чуть заметно усмехнулся. Но, тем не менее, принцесса отпустила платье, которое придерживала, и шлейф смёл пыль с ужасного знака, вплавленного в стёртый камень пола.
Каждая линия этой чёрной звезды с множеством лучей была словно наполнена смолой или сожжённым порохом. На чертёж было тяжело и неприятно смотреть - мерещилась тёмная угроза, ощутимая злая сила. Эральд почему-то подумал о свастике на фашистском штандарте, хоть звезда совершенно её не напоминала.
Сэдрик нагнулся над чертежом и некоторое время молча его рассматривал. Потом скомандовал:
– Государь, дай мне руку.
Эральд чуть удивился, протянул. Сэдрик прижал его ладонь к плечу, накрепко; Эральд ощутил сквозь бинты внутренний жар и изо всех внутренних сил воззвал к Творцу и ко всем местным созидающим силам, как умел. Видимо, это сработало, потому что через пару минут Сэдрик глубоко вдохнул и кивнул:
– Отлично. Спасибо, государь, хватит пока. Уже можно работать.
Эральд улыбнулся.
– Используешь меня, как обезболивающее.
– А ты и есть обезболивающее, - сказал Сэдрик.
– Панацея. Если бы не ты, я бы уже подох, наверное.
– Сэдрик, если бы не я, тебя бы даже не ранили...
Сэдрик пренебрежительно хмыкнул, всем видом показывая, что в грош не ставит королевские глупости, и тяжело опустился на колени, опираясь на здоровую руку. Положил нож, некоторое время ощупывал проплавившиеся в камне борозды. "Августейшие" молча, тревожно наблюдали.