Моя жизнь
Шрифт:
это. Они выслушали меня и не стали спорить.
– Ознакомившись с делами, - сказал я, - я пришел к выводу, что нужно
совершенно отказаться от обращения в суд. От этого толку мало. Там, где
крестьянин так угнетен и запуган, суд бесполезен. Действительным облегчением
для него будет избавление от страха. Мы не успокоимся до тех пор, пока не
уничтожим тинкатия в Бихаре. Я предполагал уехать отсюда через два дня, но
теперь вижу, что для выполнения этой работы
посвятить этому делу и два года, если потребуется. Я уже нащупал почву, но
мне нужна будет ваша помощь.
Браджкишорбабу отнесся к моим словам совершенно спокойно.
– Мы готовы оказать вам любую посильную помощь, - тихо сказал он, - но
скажите, пожалуйста, какого рода помощь нужна?
Мы обсуждали этот вопрос до полуночи.
– Ваши юридический познания мне мало понадобятся, - сказал я.
– Мне нужны
клерки и переводчики. Возможно, придется сесть в тюрьму. Мне, конечно, хотелось бы, чтобы вы пошли на этот риск, но вы вольны поступать как вам
угодно. Само по себе превращение вас в клерков и отказ от ваших
профессиональных занятий на неопределенный срок уже большое дело. Я с трудом
понимаю местный диалект хинди и не могу читать газеты ни на кайтхи, ни на
урду. Мне хочется, чтобы вы делали переводы этих газет для меня. Мы не в
состоянии оплачивать эту работу. Все это надо делать исключительно из любви
и духа служения.
Браджкишорбабу сразу понял меня и стал в свою очередь расспрашивать меня и
всех присутствующих, чтобы выяснить, как долго будет нужна их помощь, сколько человек потребуется, должны ли будут все работать одновременно или
по очереди, и т. п. Вакилов он спрашивал, на какие жертвы они готовы пойти.
Наконец они заверили меня:
– Столько-то человек будут делать все, что вы потребуете. Некоторые будут
работать с вами столько времени, сколько понадобится. Мысль о том, что надо
быть готовым к тому, чтобы сесть в тюрьму, нечто новое для нас. Но мы
постараемся привыкнуть к ней.
XIV. ЛИЦОМ К ЛИЦУ С АХИМСОЙ
Я поставил себе целью обследовать положение крестьян в Чампаране и
вникнуть в их жалобы на хозяев плантаций индиго. Для этого мне необходимо
было переговорить с тысячами крестьян. Предварительно я счел нужным узнать
точку зрения плантаторов и повидаться с правительственным комиссаром округа.
Я получил возможность встретиться и с теми, и с другим.
Секретарь ассоциации плантаторов без стеснения заявил мне, что я лицо
постороннее и нечего мне вмешиваться в отношения между плантаторами и
арендаторами. Если же у меня есть какие-нибудь предложения, я должен их
представить
посторонним и имею полное право обследовать положение арендаторов, если они
того пожелают.
Комиссар округа, которому я нанес визит, пытался припугнуть меня и
предложил немедленно покинуть Тирхут.
Я ознакомил своих товарищей по работе со всеми этими обстоятельствами и
предупредил, что правительство, возможно, постарается помешать мне в моей
деятельности и арестует меня раньше, чем я предполагаю. Далее я указал, что
если мне предстоит арест, то будет лучше для дела, если арест произойдет в
Мотихари или, пожалуй, в Беттиа. А потому целесообразнее, чтобы я поскорее
перебрался в один из этих пунктов.
Чампаран - дистрикт в округе Тирхут, а Мотихари - его центр. Дом
Раджкумара Шукла находился недалеко от Беттиа, а крестьяне - коти, арендовавшие землю в окрестностях, были самыми бедными в дистрикте.
Раджкумар Шукла хотел, чтобы я побывал у них. Я также очень хотел этого.
В тот же день я отправился в Мотихари со своими спутниками. Дом бабу
Горакха Прасада, где мы остановились, превратился в караван-сарай. Мы с
трудом разместились в нем. В тот же день мы узнали, что в шести милях от
Мотихари один из плантаторов жестоко обошелся со своим арендатором. Было
решено, что на другой день я и бабу Дхаранидхар Прасад поедем к нему. Утром
мы отправились на слоне к месту происшествия. Кстати, слон в Чампаране столь
же обычное средство передвижения, как запряженная буйволами повозка в
Гуджарате. Не проехали мы и половины пути, как нас нагнал курьер, посланный
начальником полиции, и передал мне от него поклон. Я понял, что это
означает. Предложив Дхаранидхарбабу продолжать путь к месту назначения, я
пересел в наемную коляску, на которой приехал курьер. Тогда он передал мне
предписание покинуть Чампаран и доставил меня обратно. Когда же от меня
потребовали расписку в получении предписания, я написал, что не согласен с
этим требованием и не намерен уезжать из Чампарана, пока не закончу
обследования. В ответ на это он вручил мне повестку, приглашавшую меня
явиться на следующий день в суд в качестве обвиняемого в том, что я
отказался подчиниться приказу выехать из Чампарана.
Всю ночь я писал письма и давал бабу Браджкишор Прасаду необходимые
инструкции.
Весть о моей высылке и вызове в суд распространилась со сверхъестественной
быстротой. Мне сообщили, что в Мотихари в этот день происходили невиданные