Моя жизнь
Шрифт:
добиться. Но это явилось результатом усилий индийцев уже не только Наталя, а
всей Южной Африки. Вероломство по отношению к ныне покойному м-ру Гокхале
стало поводом для последней кампании, в которой приняли участие все
законтрактованные индийцы. В этой борьбе некоторые из них поплатились жизнью
– они были расстреляны, а свыше десяти тысяч брошены в тюрьмы.
Однако истина в конце концов восторжествовала. Страдания индийцев были
выражением этой
веры, огромного терпения и непрестанных усилий. Если бы община прекратила
борьбу, если бы Конгресс свернул кампанию и принял налог как нечто
неизбежное, ненавистную подать продолжали бы взимать с законтрактованных
индийцев до сего дня к вечному стыду индийцев Южной Африки и всей Индии.
XXII. СРАВНИТЕЛЬНОЕ ИЗУЧЕНИЕ РЕЛИГИЙ
Если я оказался всецело поглощен служением общине, то причина этого
заключалась в моем стремлении к самопознанию. Я сделал своей религией
религию служения, так как чувствовал, что только так можно познать бога.
Служение было для меня служением Индии, потому что оно пришло ко мне без
исканий, просто я имел склонность к этому. Я отправился в Южную Африку, чтобы попутешествовать, а также избежать катхиаварских интриг и добывать
самому средства к жизни. Но, как я уже говорил, я обрел себя в поисках бога
и в стремлении к самопознанию.
Друзья-христиане пробудили во мне жажду знаний, которая стала почти
неутолимой, и даже если бы мне захотелось быть равнодушным, они не оставили
бы меня в покое. Меня разгадал глава южноафриканской генеральной миссии в
Дурбане м-р Спенсер Уолтон. Я стал почти членом его семьи. Конечно, предпосылкой для этого знакомства были мои связи с христианами в Претории.
М-р Уолтон действовал весьма своеобразно. Я не помню, чтобы он когда-либо
предлагал мне принять христианство. Но он раскрыл передо мной свою жизнь и
предоставил мне возможность проследить все его поступки.
М-с Уолтон была кроткая и одаренная женщина. Мне нравилось отношение ко
мне этой пары. Мы знали, что между нами существуют глубокие расхождения.
Никакие дискуссии не могли бы сгладить их. Но и расхождения оказываются
полезными там, где есть терпимость, милосердие и истина. Мне нравились
смирение и настойчивость м-ра и м-с Уолтон, их преданность делу. Мы
встречались очень часто.
Эта дружба поддерживала мой интерес к религии. Теперь я уже не мог уделять
столько времени изучению религии, как в Претории. Но я использовал и тот
небольшой досуг, каким располагал. Моя переписка по вопросам религии
продолжалась.
Нармадашанкара "Дхарма Вичар". Предисловие в ней во многом помогло мне. Я
слышал, что поэт жил жизнью богемы, и описание в предисловии переворота, происшедшего с ним благодаря изучению религии, пленило меня. Я полюбил эту
книгу и внимательно перечитал ее. С интересом прочел я и книгу Макса Мюллера
"Индия - чему она может научить нас?", а также опубликованный Теософическим
обществом перевод "Упанишад". Эти книги увеличили мое уважение к индуизму, его очарование все более захватывало меня. Однако я не стал предубежденно
относиться к другим религиям. Я прочел "Жизнь Магомета и его преемников"
Вашингтона Ирвинга и панегирик пророку Карлейля. Эти книги возвысили
Мухаммеда в моих глазах. Я также прочел книгу, называвшуюся "Так говорил
Заратустра" (*).
(* Произведение немецкого философа Ф. В. Ницше (1844-1900). *)
Таким образом я приобрел больше знаний о различных религиях. Изучение их
способствовало развитию самоанализа и привило мне привычку осуществлять на
практике все, что привлекало меня во время занятий. Так, я начал делать
некоторые упражнения по системе йогов в той мере, в какой смог понять, в чем
они заключаются, из описания, приведенного в индусских книгах. Мне не
удалось далеко продвинуться в этих упражнениях, и я решил, что, когда
вернусь в Индию, продолжу свои занятия под руководством какого-нибудь
специалиста. Но желание это так и осталось неосуществленным.
Я усиленно изучал также произведения Толстого. "Краткое евангелие", "Так
что же нам делать?" и другие его книги произвели на меня сильное
впечатление. Я все глубже понимал безграничные возможности всеобъемлющей
любви.
Примерно в это же самое время я познакомился еще с одной христианской
семьей. По ее предложению я каждое воскресенье посещал методистскую церковь.
В этот день меня всегда приглашали и на обед. Церковь не произвела на меня
хорошего впечатления. Проповеди показались невдохновляющими. Прихожане не
поразили никакой особой религиозностью. Они были не собранием набожных душ, а скорее по-мирски мыслящими людьми, которые посещают церковь для
развлечения или в соответствии с обычаем. Иногда я невольно начинал дремать
во время богослужения. Мне было стыдно, но чувство стыда облегчалось тем, что некоторые из моих соседей тоже клевали носом. Я не смог посещать
подобные богослужения долгое время.