Мозаика. Невыдуманные истории о времени и о себе
Шрифт:
Ваня выпил и «закусил» (это уже литр!) – а бригада перестала жевать и стала внимательно наблюдать за происходящим.
Потом заказали еду и еще выпить, конечно же.
Потом завязался разговор с недавними знакомыми, потом сдвинули столы и до самого закрытия ресторана ели-пили и говорили о том, что нужно делать с вагонами, и как все друг друга уважают. Кончилось тем, что самым трезвым оказался Ваня: он помогал слабым выйти из-за стола, ловил такси и рассаживал особо нуждающихся и даже собирался с кем-то подраться, но его противник, испугавшись, очевидно, боевого вида соперника, поспешно ретировался.
На следующий день
– Вчера мы вместе с заводчанами допоздна подробно обсуждали, что делать. Договорились, какие нужны первоочередные запчасти. Как организовать доводку конструкции. И вообще, я в воронежцев верю, неплохие мужики.
В результате родился акт, позволивший без спешки и ажиотажа, как и положено при создании новой техники, обеспечить работоспособность наших машин, а также обойтись без ожидаемой в подобных случаях «гильотины» при поисках виновников случившегося.
А что бы могло случиться, если бы Иван Сергеевич не умел пить водку пивными кружками? Трудно себе представить!
* * *
Английский язык нам преподавала Вера Васильевна Кочина – очень обаятельная женщина, прекрасно знавшая несколько языков и любившая свой предмет до самозабвения. Она слышала музыку во французской речи, английский ей нравился точностью, а немецкий ритмичностью.
Когда в нашем прокате показывали трофейный фильм «Мост Ватерлоо» с Вивьен Ли в главной роли, очарованная ВВ смотрела его несколько раз и в темноте законспектировала весь текст – получилось полное либретто на английском языке.
После этого она пыталась привить нам навыки разговора, считая записанные речевые обороты характерными для английской речи, а мы же, стыдно признаться, считали такие занятия излишеством и всячески их избегали.
Как и другие предметы, английский мне давался просто, но, сознаюсь, я иногда халтурил, в особенности, когда нужно было сдавать «тысячи» - так назывались задания по переводу технического текста, объем которого измерялся количеством тысяч буквенных знаков.
Как обычно, с «тысячами» я тянул до последнего, а непосредственно перед сдачей садился и переводил первые два-три абзаца. Потом по одному предложению в двух-трех местах в середине текста, делал пометки, чтобы можно было легко найти. Сдавать приходить старался, когда было много желающих (под шумок - надежнее). Садился отвечать и бойко переводил начало текста. Потом старался перехватить инициативу:
– Вера Васильевна! Здесь мне все понятно. А вот дальше в некоторых местах хоть умри, никак не могу разобраться!
Я показывал отмеченный текст, делал неправильный перевод, потом в качестве варианта правильный.
Вера Васильевна всегда пыталась старательно объяснить особенности морфологии и синтаксиса английского языка, с нею можно было спорить, а время шло, и если была необходимость – задавался второй вопрос. До третьего, как правило, не доходило.
Впоследствии я горько сожалел об упущенной в свое время возможности учиться английскому языку у классного преподавателя, каким была милая женщина Вера Васильевна Кочина.
Много лет спустя я попытался вернуться к занятиям английским языком: приобрел комплект грампластинок, специальный магнитофон со «стоп-возвратом», самоучители (ведь был же у меня положительный опыт самообучения игры на аккордеоне!).
К
Поэтому по своему опыту настоятельно рекомендую всем начинающим жизнь: учите иностранные языки, пока вы молоды, иначе потом появится в голове «дырка», через которую все будет вылетать.
* * *
О материальной стороне студенческой жизни. Практически все студенты (кроме тех, кто схватил неуд в сессию), получали стипендию, размер которой позволял жить без особой нужды. На первом курсе стипендия была 390 рублей, потом ежегодно увеличивалась на 20 – 30 рублей и к концу учебы достигала 520 рублей. Это были довольно приличные деньги! А если удавалось сдать всю сессию на «отлично», стипендия автоматически увеличивалась на четверть, и можно было вообще о деньгах не беспокоиться (мне удавалось это два семестра).
Я не припоминаю случая, чтобы я, будучи студентом, просил из дома деньги. Родители покупали мне одежду да изредка с оказией присылали продуктовые передачи (фрукты, домашнее печенье, варенье), а мое питание обеспечивалось в основном за счет стипендии. Желая подстраховаться от разного рода неожиданностей, я, как и большинство общежитских, покупал месячные абонементы на питание в нашей студенческой столовой.
Абонементы эти позволяли ежедневно в обед съедать порцию жидкого супа (борщ или харчо), котлету (гуляш или биточки) с макаронами, компот и без ограничений хлеб. Еще один раз в день можно было позавтракать или поужинать (на выбор – в зависимости от личных наклонностей), выбрав из того же меню, только без первого. Конечно, было это маловато, но облегчали жизнь, как всегда, цитаты. Наполеону, в частности, приписывают такое выражение: «Как бы мало ни ел человек, он ест все равно много!». Это успокаивало, а с учетом дополнительной покупки хлеба и сахара не позволяло голодать.
Впрочем, однажды было и такое. Стипендию почему-то задержали, аварийные запасы пищи оказались израсходованными, и поиски еды по этажу ничего не дали. Пришлось укладываться спать с пустым желудком, но сон никак не приходил, и три великовозрастных балбеса изводили друг друга разговорами о вкусной и здоровой пище. Вроде генералов у Салтыкова-Щедрина, вспоминавших вначале про рябчиков на обеде у генерал-губернатора, затем про котлеты их кухарки, а закончивших мыслью о том, что хороши бывают и перчатки, если долго ношены.
Наконец утихомирились, попили воды из графина и стихли.
Неожиданно в коридоре раздались шаги – тяжелая поступь, как у командора в опере, остановились у нашей двери. Кто-то входит (двери у нас никогда не закрывались), сопит в темноте, включает свет. Толя Захаров! Приехал сдавать сессию. Перед отъездом заходил ко мне домой, и мама передала, как всегда, большой кулек рассыпчатого домашнего печенья, банку с вареньем, что-то еще, а главное – большую отваренную курицу.
Хлеба, к сожалению, не было, но мы особенно не расстраивались – все было съедено «в одно касание» и с большим аппетитом! До сих пор вспоминаю, как мы среди ночи едим курицу со сладким домашним печеньем – какое счастливое было время!