Мозаика. Невыдуманные истории о времени и о себе
Шрифт:
К вечеру Кхемка вручил нам программу двухдневного отдыха: в субботу летим на южное побережье, ночуем, в воскресенье наутро вылетаем в центр страны, потом два часа езды на машине к храму, осмотр и вечером – возвращаемся в Калькутту. Помощник Кхемки, (по имени Бар… - не выговоришь, поэтому мы его звали Борис) уже вылетел вперед по маршруту (для его «расчистки» и дальнейшего сопровождения). Мы с радостью согласились.
Рано утром в субботу налегке (отдыхающие!) прибыли в аэропорт Калькутты. Объявили посадку. Мои приятели увлеклись разговором и прошли первыми. Меня же при осмотре притормозили: попросили открыть кейс,
Это был «паек», выданный Кхемкой нам на двое суток: сам он был вегетарианец, никогда не употреблявший спиртное. Но он твердо знал, что белому человеку для сохранения здоровья в условиях тропического климата нужно регулярно употреблять виски, и поэтому каждое утро у наших дверей выставлялось для каждого по одной бутылке очень приличного напитка. Кхемка убежденно рекомендовал нам каждый день начинать с интенсивного полоскания зубов алкоголем (вместо традиционной чистки), а потом в течение дня постоянно «поддерживать тонус». Причем для медицинских целей годилось только шотландское виски – импортное, стоящее раз в пять дороже местного.
Мы как-то занялись подсчетами и обратили внимание, что бурильщик, обслуживающий наш буровой станок, получает в месяц зарплату, достаточную для оплаты стоимости двух бутылок индийского виски, а шотландского – лишь полбутылки. Вот это, очевидно, и поразило секьюрити: у меня в кейсе находилось целое состояние – годовая зарплата высокооплачиваемого рабочего.
Они пытались что-то спросить у меня, я не понимал и односложно твердил: «Мое лекарство…, мой живот…, мои товарищи…». А в это время товарищи мои, о чем-то возбужденно жестикулируя (на них уже действовала утренняя чистка зубов по «спецметоду Кхемки»), удалялись с толпой пассажиров. Позвали старшего, показали мой багаж, опять началась тарабарщина на смеси хинди с английским. Я уже начал беспокоиться – может, это запрещено? – упекут еще в каталажку!
Видимо, от отчаяния я выпалил: «Хрущев – Неру – Руси – Хинди – Бхай-бхай!». Эффект был, как от «Сим-Сим, открой дверь!». Меня дружно поддержали: «Бхай-бхай!», а старший даже подтолкнул дружески – иди, мол, догоняй.
Я догнал моих коллег, начал их срамить: «Что же вы меня бросили, поросята?». Чугунов сразу определил: «Это тебя хотели «расколоть» на бутылку, а ты пожадничал, перешел на политику. Давай в честь благополучного завершения допьем начатую бутылку…». Так мы и сделали и полетели на побережье Индийского океана.
Борис нас встретил, отвез в экзотический отель, состоявший из группы отдельных домиков, расположенных среди пальм и стоящих на высоких сваях – точно, как у Робинзона Крузо. Жилища наши, продувавшиеся со всех сторон, располагались неподалеку от воды (в сильный шторм, говорят, волны подкатывались даже под сваи), и, как потом оказалось, спать в них под мерный шум океана было одно удовольствие.
Весь день мы провели на берегу. Как ни прятались от солнца, немного обгорели, но было терпимо. Океан - это что-то необъяснимое. Когда находишься на берегу моря, тоже испытываешь чувство чего-то огромного, но имеющего конечные размеры. А когда смотришь на океан, охватывает дрожь от безмерности этой огромнейшей чаши воды, ее величия и неторопливости. Не умею точно выразить, поэтому не буду даже стараться.
Небольшая тонкость. Каждый проживающий в хижине обязан нанять личного спасателя.
После очередного заплыва я сидел на прибрежном песке и наблюдал, как ведут себя мелкие бесцветные рачки: когда волна откатывается, они разбегаются в разные стороны, хватают, очевидно, что-то микроскопическое, а затем молниеносно исчезают в мокром песке. От скуки я попробовал поймать одного из них – ничего не вышло!
Тогда за дело взялся мой спасатель: он бросался на прытких рачков несколько раз и наконец торжественно протянул мне свой охотничий трофей – маленького, не более сантиметра, краба. Я опустил его на песок, и тот немедленно в нем исчез.
Я решил чем-то отметить заслугу «охотника» - деньги у меня были только крупные, а в таком деле действует принцип «у попа сдачи не бывает», поэтому я дал ему пачку сигарет «Наша Марка». Такие сигареты, предпочитаемые одно время всей нашей южной «элитой», выпускала ростовская табачная фабрика. Спасатель поблагодарил меня со всей сердечностью и на некоторое время исчез.
Вечером мы зашли в рисепшэн: в самом центре витрины табачного ларька стояла знакомая пачка «Нашей Марки» - раньше ее не было, я помню точно.
Скучать на пляже нам не давали лотошники – они соблюдали определенный этикет и по очереди подходили к нам, предлагая свой товар: бусы, серьги, браслеты, очковые оправы, бижутерию. Причем все изделия были изготовлены из натуральных материалов (золото, камни поделочные и драгоценные, кораллы…). Борис объяснил, что на этот пляж не допускаются недобросовестные торговцы, которые «впаривают» подделки лопоухим покупателям. Стоило все какие-то гроши, и мы имели возможность подобрать отличные сувениры своим домашним и знакомым.
На следующий день мы отправились смотреть Кхаджурахо – место, где находится «Храм любви». Летели на небольшом «боинге», потом долго ехали на автомобиле. Я считал, что Индия - это страна джунглей. На самом деле у нас создалось впечатление, что джунглей, где можно увидеть диких слонов, тигров, обезьян, где обитают Тарзаны или Маугли, в Индии просто нет. (Есть, говорят, некие островки дикого леса, но мы много колесили – и на поезде, и на автомобиле, - и нигде не видели ничего подобного). Не утверждаю, что джунглей там нет, а просто – я не видел.
Обезьяны, правда, есть и много, причем полудикие.
Не помню, как называлось одно из мест, где мы были. Представьте себе древнюю постройку, по форме напоминающую шахматную ладью, только сплюснутую по высоте, обнесенную глухой стеной из обожженного красного кирпича. Сверху находится площадка диаметром метров сто, имеющая, как оказалось, ритуальное предназначение – родственники приносят сюда тела умерших, раздевают их, «отпевают» и оставляют на съедение грифам, которые во множестве сидят по периметру строения или лениво кружатся над «кладбищем». Несколько минут – и от покойника остаются только кости, которые кладбищенские служители периодически собирают и сжигают, а пепел высыпают в протекающую рядом реку.