Мозг рассказывает.Что делает нас людьми
Шрифт:
«я» не окажется таким же флогистоном!
Я начал с того, что очертил эволюционную и анатомическую
перспективы, чтобы объяснить многие странные нейропсихиатрические
синдромы. Я предположил, что эти расстройства можно рассматривать как
повреждения сознания и самосознания, которые являются исключительно
человеческими свойствами. (Сложно вообразить, что обезьяна будет страдать
от
связаны с попытками мозга заставить слаженно работать разные блоки мозга
(как при синдроме Капгра или апотемнофилии) или с несоответствиями
между внутренними эмоциональными состояниями и когнитивной оценкой
внешних обстоятельств (как при панических атаках). Другие расстройства
возникают из-за нарушения нормального гармоничного взаимодействия
между самосознанием и сознанием других, которое связано отчасти с
зеркальными нейронами и с тем, как они регулируются лобными долями.
Я начал эту книгу с риторического вопроса Дизраэли, является человек
обезьяной или ангелом. Я рассказал о полемике двух викторианских ученых
Гекели и Оуэна, которые спорили об этом тридцать лет. Первый подчеркивал
преемственность между мозгом человекообразной обезьяны и человека, а
второй уникальность человека. Наши знания о мозге постоянно
расширяются, и нам не нужно больше принимать сторону одного из них. В
каком-то смысле они оба правы, все зависит от того, как поставить вопрос.
Эстетика существует у птиц, пчел и бабочек, но слово «искусство» (со всеми
его культурными значениями) применимо лишь к человеку даже несмотря на
то, что, как мы видели, за искусство в нашем мозге отвечают нервные
системы, которые есть и у других животных. Юмор является исключительно
человеческим атрибутом, а смех нет. Никто не станет говорить о юморе
гиены или даже обезьяны, которая «смеется», когда ее щекочут. Имитировать
в зачатке действия (например, открыть замок ключом) могут и орангутаны,
но имитация, требующая более сложных умений, например охота на
антилопу или насаживание топорища, равно как и последствия такой
имитации быстрая ассимиляция и распространение сложной культуры
наблюдается только у людей. Эта имитация, которой обладают люди,
потребовала, среди прочего, более сложно развитую систему зеркальных
нейронов, чем та, которая существует у низших приматов. Обезьяна может
выучить что-то новое, конечно, и удержать в памяти. Но она не может
пуститься в сознательные воспоминания конкретных событий в прошлом,
чтобы создать автобиографию, придавая своей жизни последовательность и
смысл.
Мораль
предвидение последствий и выбор между ними, требует иной структуры
лобных долей, чтобы вместить ценности, на основе которых делается выбор,
необходима передняя часть поясной извилины. Эта особенность есть только
у людей, хотя простейшие формы сопереживания наблюдаются, конечно, и у
высших приматов.
Сложный язык, жонглирование символами, абстрактное мышление,
метафора и самосознание все это уникально для человека. Я предложил
читателям некоторые размышления об их эволюционном происхождении и
предположил также, что эти функции осуществляются частично посредством
специальных структур, таких, как угловая извилина и зона Вернике.
Производство и применение составных орудий труда, предназначенных для
использования в будущем, требуют, возможно, наличия еще одного
уникального человеческого образования надкраевой извилины, которая
развилась из аналогичной структуры (нижней теменной дольки) приматов.
Самосознание оказалось особенно трудным для понимания, но мы увидели,
какие подходы к нему можно найти через изучение психической жизни
неврологических и психиатрических пациентов. Самосознание является
чертой, которая не только делает нас людьми, но и парадоксальным образом
заставляет нас быть больше чем просто людьми. Как я сказал в моих лекциях
на Би-би-си, « наука говорит нам, что мы просто животные, но мы ощущаем
себя иначе. Мы ощущаем себя ангелами, спрятанными в тела животных,
вечно стремящимися к преодолению своих границ». В общем-то в этом и
заключается главная проблема человека.
Мы увидели, что «я» сплетено из многих нитей, каждую из которых
можно распутать и изучить, если ставить эксперименты. Теперь все готово,
чтобы понять, как эти нити сплетаются в нашем обыденном (здоровом)
сознании. Более того, лечение по крайней мере некоторых форм психических
заболеваний, таких как расстройство личности, могут обогатить наше
понимание этих нитей и помочь в разработке новых терапевтических
методов в дополнение к традиционным.
Но главный стимул для понимания «я» идет не от желания развивать
медицину, а от более глубокого стремления, общего для всех нас, жажды
понять самих себя. Как только самосознание появилось в результате
эволюции, организм неизбежно задался вопросом «кто я такой?». Среди
бескрайних пространств негостеприимного космоса и неизмеримого времени