Может сейчас
Шрифт:
– Джейк, ты приезжаешь сюда всего лишь раз в месяц. Ты здесь даже не работаешь, – сказал он. – Я же здесь каждый день, потому что мне реально нужны деньги.
– Деньги можешь забрать себе, – сказал я. – Я отдам тебе причитающееся. Просто позволь мне прыгнуть вместо тебя.
Когда я сказал ему, что он может просто забрать деньги ничего не делая, он скорчил такую гримасу, как будто я был идиотом, а затем махнул рукой в сторону Мэгги.
– Она твоя, – сказал он, уходя.
На долю секунды я ощутил себя победителем, но потом снова посмотрел на нее, сидящую в кресле
Честно говоря, она была первым новичком, которого я когда-либо видел, в полном одиночестве, и ее независимость одновременно интриговала и пугала меня. С того момента, как я подошел к ней и спросил, нужна ли ей помощь в заполнении форм, и до сегодняшнего дня ничего, что касается моих чувств, не изменилось. Прошло уже несколько дней, а я все так же взволнован. Я все еще заинтригован. Все еще напуган.
И я понятия не имею, как двигаться дальше.
Вот почему я застрял в этом коридоре, прямо перед больничной палатой, куда ее привезли два часа назад.
Я принимал другого пациента, когда Вики нашла Мэгги и справилась со всей ситуацией без моего ведома. Она ничего не сказала мне, пока я не закончил с двумя другими пациентами, а с тех пор прошёл целый час.
Вики сказала, что заметила, что Мэгги слишком долго одевалась и не выходила из кабинета, поэтому она пошла проверить ее. Мэгги лежала на полу, только что оправившись от обморока. Вики немедленно проверила уровень сахара в крови и отправила ее в больницу с другим сотрудником. Клиника, в которой я работаю, примыкает к больнице, так что мы привыкли перевозить пациентов. Непривычным для меня стало то, что экстренная ситуация на этот раз ощущается как личная экстренная ситуация.
С того момента, как Вики сообщила мне о случившемся, я не могу ни на чем сосредоточиться. Наконец, я попросил коллегу подменить меня, чтобы я смог проверить, как там Мэгги. Теперь, когда я стою в коридоре перед ее палатой, и не знаю, как себя чувствовать, что делать и как подойти ко всей этой ситуации. Мы были на одном свидании с потенциалом второго. Но сейчас она находится в больнице и как раз в таком беззащитном состоянии, в каком боялась оказаться, когда дело дойдет до нас.
Ее сковывает болезнь. Я здесь, становлюсь свидетелем этого.
Я отступаю в сторону, когда открывается дверь ее больничной палаты. Выходит медсестра, направляясь к посту. Я следую за ней.
– Прошу прощения, – говорю я, дотрагиваясь до ее плеча. Она останавливается, и я указываю на палату Мэгги. – Вы уже уведомили семью этой пациентки?
Медсестра вглядывается на бейджик на моем халате и отвечает:
– Да. Я оставила голосовое сообщение, как только ее привезли, – она опускает взгляд на папку. – Я думала, она была пациенткой доктора Кастнера.
– Так оно и есть. Я ее кардиолог. Она была в моем кабинете, когда ее состояние ухудшилось, так что я просто проверяю.
– Так вы из
Мы в курсе о ее диабетическом фиброзе лёгких, но у нас в документах нет сведений о проблемах с сердцем.
– Это был всего лишь профилактический осмотр, – говорю я, отступая назад, пока она не начала слишком много задавать вопросов по поводу моего любопытства. – Я просто хотел убедиться, что ее семья поставлена в известность.
Медсестра кивает, но при этом строит раздражённую гримасу, будто я сомневаюсь в ее способности выполнять свою работу. Я поворачиваюсь и иду обратно к палате Мэгги, останавливаюсь прямо перед дверью. И снова не могу войти, потому что мало знаю ее, чтоб понять, какой реакции она от меня ожидает. Если я войду и попытаюсь сделать вид, что ее обморок в моем кабинете был не такой уж большой проблемой, она может быть обескуражена моей небрежностью. Если я войду и сделаю вид, что беспокоюсь, она может использовать мою заботу как оружие против нас.
Я думаю, что если бы у нас было больше, чем одно ночное свидание, следующие несколько минут не имели бы такого значения. Но поскольку мы были только на одном свидании, я почти уверен, что она сейчас там за дверью сожалеет, что появилась в моем кабинете, сожалеет, что я увижу ее в таком уязвленном состоянии, и, возможно, даже сожалеет, что она вообще встретила меня во вторник. Я чувствую, что от моих следующих шагов зависит то, чем все это обернется.
Кажется, я никогда так сильно не волновался о том, как вести себя с кем-то. Обычно у меня отношение к этому такое: если я кому-то не нравлюсь, то это не мои проблемы, я всегда просто делал и говорил то, что хотел. Но сейчас, с Мэгги, я бы все отдал за справочник по общению с ней. Мне нужно знать что делать, чтобы она не оттолкнула меня снова.
Я кладу руку на дверь, но мой телефон звонит, как только я начинаю толкать ее. Я быстро отступаю назад, чтобы она не заметила, что я стою прямо за ее дверью. Я прохожу несколько шагов по коридору и достаю из кармана телефон.
Я улыбаюсь, когда вижу пытающегося связаться по видеозвонку Джастиса. Я рад, что у меня есть еще несколько минут, чтобы подготовиться к встрече с Мэгги.
Я принимаю вызов и жду несколько секунд, которые обычно требуются для установки соединения FaceTime. Когда это наконец происходит, я вижу на экране не Джастиса. Его экран прикрыт листом бумаги. Я прищуриваюсь, чтобы разглядеть его, но картинка слишком размыта.
– Слишком близко к телефону, – говорю я ему.
Он отодвигает листок на несколько дюймов, и я вижу цифру восемьдесят пять, обведенную кружком в верхнем правом углу.
– Не так уж плохо после ночи с фильмом ужасов, – говорю я.
Теперь на экране появляется лицо Джастиса. Он смотрит на меня так, словно я ребенок, а он родитель.
– Папа, это моя первая оценка четыре за весь год. Ты должен был накричать на меня, чтобы я больше никогда не смел получать четверку.
Я смеюсь. Он смотрит на меня так серьезно, как будто он больше разочарован тем, что я не злюсь на него, чем тем, что получил свою первую четверку.