Может сейчас
Шрифт:
– Последние шесть лет она жила, сосредоточившись на учебе в колледже, своих бабушке с дедушкой и своем парне. Мы – это все, что у нее есть.
Сидни переваривает мой ответ, а затем медленно кивает, как будто пытается его осознать. Но я знаю, что это очень трудно принять. Она, наверное, провела последние несколько месяцев в мечтах, что мы с Мэгги никогда больше не увидимся. Я сомневаюсь, что она заглядывала далеко вперед, чтобы понять, что, хотя мы с Мэгги больше не в отношениях, я все еще ее главная опора, в те дни, когда она не в состоянии заботиться о себе.
Я знаю, что Сид терпит редкие
Я был так сосредоточен на том, чтобы добиться от Сидни дать мне шанс, что до этой секунды мне не приходило в голову, что она может быть обеспокоена этим.
Осознание этого обрушивается на меня тяжестью тысячи кирпичей. Если Сидни не согласна с этим, то что же нам остается? Смогу ли я совсем оставить Мэгги, зная, что у нее больше никого нет? Неужели Сидни действительно поставит меня перед выбором между ее счастьем и здоровьем Мэгги?
У меня начинают дрожать руки. Я чувствую давление, прижимающее меня со всех сторон. Я хватаю Сидни за руку и веду ее в свою спальню. Закрыв дверь, я прислоняюсь к ней и прижимаю Сидни к груди, до смерти боясь, что она поставит меня в немыслимое положение. И я бы не стал ее винить. Просить ее поддерживать такие необычные отношения с девушкой, в которую я был влюблен в течение многих лет, это означает молить о ее самоотверженном поступке.
– Я люблю тебя, – говорю я. Это единственное, на что у меня хватает сил сказать прямо сейчас. Я чувствую, как она показывает эти же слова мне. Она прижимается ко мне, и я прижимаюсь к ней, а потом чувствую, как она начинает плакать в моих объятиях. Я прижимаюсь щекой к ее макушке и обнимаю ее, желая забрать каждую частичку боли, которую она чувствует в своем сердце прямо сейчас. И я мог бы. Я мог бы написать Мэгги прямо сейчас, что я больше не смогу с ней видеться, потому что это слишком тяжело для Сидни.
Но каким человеком это сделает меня? Могла ли Сидни вообще любить парня, который полностью вычеркнул бы кого-то из своей жизни?
И если Сидни попросит меня сделать это, если она попросит меня никогда больше не разговаривать с Мэгги, что же она будет за девушка, если ее ревность победит человеческую порядочность?
Она не из таких людей. Вот почему мы оба стоим в темноте, обнявшись, а она плачет. Потому что мы знаем, что в конечном итоге произойдет сегодня вечером. Я уйду, чтобы позаботиться о Мэгги. И это будет не в последний раз, потому что Мэгги, скорее всего, будет нуждаться во мне. И эту мысль я не хочу сейчас мусолить.
Я знаю, что старался поступать с ними правильно, но я не всегда был прав. Часть меня чувствует, что это карма. Я вынужден причинять боль Сидни, потому что причинил боль Мэгги. И причинение боли любой из них, причиняет боль мне.
Я отрываю ее голову от своей груди и целую, держа ее лицо в своих руках. Ее глаза печальны, и слезы заливают ее щеки. Я снова целую ее и говорю:
– Поедем с нами.
Она вздыхает и качает головой.
– Для этого еще слишком рано. Она не захотела бы, чтобы я приехала.
Я откидываю ее волосы назад и дважды целую в лоб. Она отступает на шаг и лезет в карман за телефоном. Она набирает текст,
СИДНИ: Если ты уйдешь, я, наверное, буду плакать до тех пор, пока не усну. Но она сейчас в больнице, Ридж. И она совсем одна. Так что, если ты не пойдешь, то она будет плакать, пока не заснет.
Я печатаю ей ответное сообщение.
РИДЖ: Твои слезы значат для меня больше, Сидни.
СИДНИ: Я знаю. И как бы ни была отвратительна эта ситуация, как бы ни было больно, тот факт, что ты разрываешься прямо сейчас, потому что не хочешь бросить ее, побуждает меня думать о тебе ещё лучше, чем я уже думаю. Так что иди, Ридж. Пожалуйста. Я буду в порядке, если ты вернешься ко мне.
Я возвращаю ей телефон и провожу рукой по волосам. Я отворачиваюсь от нее и смотрю на дверь, сжимая затылок. Я стараюсь сдержаться, но за все мои двадцать четыре года я никогда не чувствовал такой силы любви ни от кого. Ни от Мэгги. Уж точно ни от родителей. И как бы сильно я ни любил Бреннана, не припомню, что когда-либо чувствовал такую силу любви от своего собственного брата.
Сидни Блейк, без сомнения, любит меня сильнее, чем кто-либо когда-либо. Она любит меня больше, чем я заслуживаю, и в этот момент даже больше, чем я могу вынести.
Я хотел бы, чтобы в языке жестов был знак, который мог бы передать мое желание обнять ее еще крепче, чем я уже обнимал, но его нет, поэтому я поворачиваюсь, сжимаю ее в объятиях и прижимаюсь лицом к ее волосам.
– Я не заслуживаю твоего сострадания. И твоего сердца.
···
Она помогает мне собраться.
Я погружаюсь в этот момент и ценю его за то, что он есть. Моя новая девушка помогает мне собрать вещи, чтобы я мог сегодня вечером поехать в больницу и убедиться, что с моей бывшей девушкой все в порядке.
Все то время, пока Сидни складывает мои вещи в спортивную сумку, я отвлекаю ее, притягивая к себе, целуя. Наверное, сейчас я люблю ее больше, чем когда-либо. И хотя сегодня меня здесь не будет, я хочу, чтобы она была в моей постели. Я хватаю ее телефон и набираю сообщение в приложении для заметок.
РИДЖ: Ты должна остаться здесь на ночь. Я хочу чувствовать твой запах на моей подушке завтра.
СИДНИ: Я так и планировала. Я все еще хочу есть, а потом я уберу на кухне.
РИДЖ: Я сам уберу завтра. Поужинай, но весь беспорядок предоставь мне. Или, может быть, Бриджит наконец-то сподобится.
После этого сообщения она со смехом закатывает глаза. Мы оба знаем, что это навряд ли. Мы выходим в гостиную. Уоррен и Бриджит все еще сидят за столом. Уоррен уплетает еду, на спинке его стула приготовлен рюкзак. Бриджит сидит напротив него, уставившись в свой телефон. Когда она поднимает глаза, то кажется немного шокированной тем, что мы с Сидни выходим из спальни вместе. Наверное, она не ожидала, что все закончится так мирно.
– Ты готов? – показывает знаком Уоррен.
Я киваю и иду к столу, чтобы взять свой телефон. Уоррен обходит стол вокруг, чтобы поцеловать Бриджит, но она резко отворачивает лицо так, что ему удаётся поцеловать ее только в щеку. Он закатывает глаза и выпрямляется, хватая свой рюкзак, отходит от стола.