Мрачные ноты

Годвин Пэм

Ее внимание возвращается в ванную.

— Давай, скажи это. Что я шлюха. Отвратительная шлюха.

Я крепко хватаю ее за подбородок и рывком притягиваю лицо к своему, говоря грубым тоном:

— Никогда больше не говори за меня.

Когда я отпускаю ее, она подтягивает колени между нами, впиваясь упругой задницей в мои бедра, продолжая сидеть боком на моих коленях. Ее ноги дергаются, чтобы крепче сомкнуться, когда она вновь глядит в сторону ванной комнаты. Моя первая мысль — ей нужно в туалет. Но, судя по разговору, я знаю, что

происходит что-то еще.

Я заправляю ей волосы за ухо и провожу пальцами по шее.

— Прескотт... прикасался к тебе или занимался с тобой сексом до моего приезда?

Она обнимает колени, ее лицо темнеет.

— Нет.

Я так не думал, но то, что она была застигнутой в таком положении, вероятно, нанесло ущерб ее чувствам.

— Скажи мне, почему ты так пристально смотришь на ванную.

Ее ресницы опускаются вниз.

— Мне бы очень хотелось... принять душ.

— Почему?

— Я грязная, — шепчет она.

Я стискиваю зубы. Займёт достаточно много времени, чтобы восстановить ее достоинство, которое я собираюсь начать возрождать прямо сейчас.

— Ты знаешь, что произошло в тот момент, когда я вытащил Прескотта из машины? Я заявил о своей собственности на тебя. Я знаю, что ты не понимаешь всей важности, так что скажу проще. — Пальцами обхватываю ее за горло и удерживаю взгляд. — Ты моя. Это означает, что каждый дюйм твоего великолепного тела, каждая мысль в твоей голове и каждое слово из твоего рта воздействуют на меня особенно. Называть себя грязной или любым другим неприятным прилагательным — это оскорбление моей девушки, чего я не потерплю. Скажи мне, что ты понимаешь, о чем я.

Горло расслабляется под моей ладонью, глаза округляются.

— Я все понимаю.

Чертовски прекрасная.

Я отпускаю ее шею и касаюсь места соединения сомкнутых коленей.

— Раздвинь ноги.

Узкая юбка не позволит многого, но для моей руки места будет достаточно.

Она пристально смотрит на мои пальцы, и взгляд ее широко раскрытых глаз вспыхивает в ответ. Моё выражение на лице сглаживает тревожные морщинки. Руки Айвори опускаются по бокам, она дышит глубоко и раздвигает колени.

Черт возьми, я жажду раздеть ее догола и попробовать каждый восхитительный изгиб тела. Когда мы будем вместе, нас одолеет безумие; мы будем безрассудными, грязными и опьяненными от удовольствия. Я чувствую, как эмоции витают в воздухе, мои ноги дрожат под её попкой, когда ладонью скольжу по внутренней стороне ее бедра.

Чем глубже рукой я погружаюсь под юбку, тем теплее и более влажной становится девичья кожа. Я наблюдаю за ней в поисках признаков паники и медленно приближаюсь к ее киске.

В дюйме от своей цели я ласкаю женское бедро, дразня ее.

— Я не собираюсь стирать твой самоуничижительный комментарий словами вроде «ты красивая, сексуальная и совершенная», потому что я подозреваю, что все это ты слышала, скорее всего, произносимое совместно с тяжелым дыханием, которое преследует

тебя, когда ты спишь.

Ее нижняя губа дрожит, остальная часть тела — неподвижна, будто замерла.

— Вместо этого я собираюсь показать тебе, насколько ты не являешься грязной. — Я пальцами касаюсь промежности ее трусиков.

Встречаю влажный атлас, и мой член дергается у бедра девушки. Господи, я хочу ее. Это такое сжимающее чувство у основания позвоночника, от которого твердеет в штанах и сжимает яйца. Понятия не имею, как остановлю себя от того, чтобы не взять ее, подобно тому варварскому м*даку, как только уберу преграды между нами.

Ее глаза встречаются с моими, когда она сжимает мое предплечье, вовсе не отталкивая, а скользя пальцами по мышце, как будто повторяя мои движения.

Я цепляю пальцем край атласа между ее ног. Долгим, медленным движением провожу своими пальцами от входа к клитору, раздвигая ее плоть и наслаждаясь ощущением мягких коротких волосков. Ещё одно трение, и она становится слишком влажной. Ее киска набухает, ноги дрожат, и я чертовски трепещу при мысли о том, что собираюсь доставить удовольствие, которого она еще не испытывала.

Айвори расслабляет ноги на кровати, цепляясь за меня обеими руками. Ее полная грудь поднимается и опускается, когда соблазнительный звук дыхания заполняет тишину в комнате.

Приоткрытые губы, изгиб задницы, расположенной у моих ног, и ощущение возбуждения, покрывающего мои пальцы, заводят как никогда. Это ощущение гораздо глубже, чем жесткое давление между ногами. Ее образ в моих венах, огненный и невесомый. Она в моей голове, как шепот обещаний. Она в моем сердце, делает его более мягким, возвращает к жизни и заставляет снова биться.

Я убираю руку и подношу пальцы ко рту. Удерживая ее пристальный взгляд, облизываю каждый палец, медленно и намеренно.

— Ты грязная на вкус, Айвори. В самом приятном, восхитительном, захватывающем смысле этого слова.

Девушка беззвучно выдыхает, приоткрыв рот. Она закрывает его, затем снова открывает, но я обрываю ее поцелуем. Мои руки скользят по лицу и волосам, прижимая к себе, пока я выслеживаю ее язык, ловлю его и переплетаю со своим. Она следует за мной, положив руки мне на голову, стонет в рот и слизывает свой вкус с моих губ.

Я слетаю с катушек. Кровать поскрипывает, когда я целую ее глубже, притягиваю ближе, преследуя ее пальцами и зубами, молча требуя, чтобы она взяла все, что я даю, поскольку принадлежу ей.

Айвори прижимает губы к моим, ее голос хриплый:

— Черт возьми, ты... ты действительно знаешь, как целоваться.

Ее страстный выдох наполняет мои легкие. Когда она прочищает горло, я словно слышу ее вопрос в следующем вдохе: что же теперь?

У меня есть огромное количество вопросов, больше, чем осталось минут в этой ночи. Но Айвори ничего не ела, усталость давила на ее веки, и мы не уйдем из этой комнаты, пока она не усвоит важный урок.