Мрачные ноты
Шрифт:
С большой неохотой снимаю ее с колен и сажаю на кровать. Взгляд девушки мгновенно падает на бугор в моих брюках. Она вполне может привыкнуть к этому.
Рукой поправляю стояк.
— Когда-то ты говорила, что не хочешь, чтобы тебе затыкали рот кляпом, связывали и все остальное, а также все то, что следует после этого. — Я тянусь к ремню и складываю его пополам, крепко держась за концы. — Но ты ведь уже думала об этом.
Она смотрит на кожаный ремешок и потирает руки о колени.
— Я... я не возражала против порки.
—
Разочарование морщит ее лоб.
— Ладно, мне понравилось. Но это не имеет значения. Это было унизительно и больно.
— Опиши боль.
— Я не знаю. Это должно было напугать меня, но я просто почувствовала тепло и невесомость во всем теле. Может быть, потому что ты меня не пугаешь. Потому что мне... Мне это нравится. — Она опускает взгляд на свои руки.
— Взгляни на меня.
Впиваясь зубами в губу, Айвори смотрит на меня.
— Ты мне нравишься. Ты заставляешь меня хотеть того, чего я никогда... — она отворачивается и быстро возвращает взгляд. — Я хочу твоих шлепков, поцелуев и... даже больше.
— Умница.
Стоя над ней в согнутом положении, обхватываю ее подбородок свободной рукой и целую в губы.
В момент, когда наши языки соединяются, я теряюсь в бесцельном, чувственном скольжении наших губ. Она — фантазия во плоти, не связанная условностями, вибрирующая под моими руками и умоляющая взять над ней власть.
Я выпрямляюсь и делаю шаг назад.
— Боль, которую ты испытывала с другими мужчинами... это просто недопустимо, Айвори, потому что это было не по обоюдному согласию. — Я подчеркиваю каждый слог строгим тоном. — Ты ни в чем не виновата. Ты никогда не будешь винить себя. Скажи «да», если понимаешь, о чем я.
Она сидит ровно, приподнимая подбородок.
— Да.
Проблеск уверенности в ее позе творит чудеса с моим внутренним эго. Мы делаем успехи, и будь я проклят, если от этого не становлюсь тверже.
Ставлю ноги на ширину плеч. Ремень висит у меня в руке.
— Я собираюсь показать тебе некоторую боль, похожую на порку. Боль, которую ты сможешь контролировать. У тебя будет вся власть, потому что в момент, когда ты скажешь «нет»...
Ее плечи напрягаются, напоминая, что по опыту это бесполезно.
Новая вспышка гнева прошибает меня насквозь. Я провожу рукой по волосам и делаю глубокий вдох.
— Забудь. Назови мне слово, которое ты использовала бы вместо слова «нет». Что-то такое, что...
— Скрябин.
Меня шокирует, с какой скоростью она отвечает на просьбу. Почему фамилия русского композитора? Вглядываясь в ее темные, карие глаза, я решаю, что Скрябин вполне уместен, учитывая противоречивое, диссонирующее качество его музыки.
Сгибая руку, сердце бешено колотится в груди.
— Когда ты скажешь «Скрябин», я остановлюсь.
Девушка изучает мое лицо, плечи и ремень, находящийся в руке. Уголки ее губ опускаются.
— Мне необходимо твое доверие, Айвори.
Она смотрит
— Оно в твоих руках.
— Покажи мне. — Член становится твёрже. — Ноги на пол, грудью на матрас.
Когда она повинуется, я расслабляюсь.
Подхожу к ней сзади и провожу кожаной петлей по ее ноге и круглой попке. Мои руки продолжают двигаться вверх, держась за пояс, когда я вытягиваю ее руки над головой.
— Скажи мне, за что тебя наказывают?
Вцепившись пальцами в одеяло, она прижимается щекой к кровати и встречает мой взгляд.
— За то, что продавала свое тело.
— Это не... — Я чувствую, как по мне пробегает дрожь моего гнева. — Слушай меня. Ты была в отчаянном положении, а эти ублюдки брали от тебя больше, чем ты позволяла. Я наказываю тебя за то, что ты села в машину вместо того чтобы приехать ко мне.
Она начинает подниматься, но я удерживаю ее тело своим весом, придавливая грудью, упираясь в попку изголодавшимся членом.
— Но ты же мой учитель, — тихо говорит она. — Я не знала, что ты собирался делать...
— У тебя был Стоджи. Полиция, социальные службы... у тебя были варианты.
Чувствую, как мышцы ее тела подчиняются мне.
— Ты прав.
— Прав и зол. Ты отказалась от моей помощи с учебниками, но все же приняла деньги от этих придурков. Ты не доверяла мне настолько, как доверилась этим парням и их опасному соглашению.
Она кивает в знак согласия. Но я знаю, что ее мысли, должно быть, устремлены вперед, в поисках новых решений затянувшихся проблем.
Я провожу губами по ее подбородку.
— Ты моя, Айвори. Это значит, что твои проблемы — мои. Твои счета, твои заботы, твоя безопасность... — целую ее в уголок рта, — все это принадлежит теперь мне.
Она тяжело вздыхает.
Переместившись вниз, провожу руками по ее одежде. Ее стройное плечо, изгиб позвоночника, приподнятая попка — в ней так много женственности, которую можно потрогать, поглотить и оставить на ней свой след.
Я приседаю позади нее, мои мышцы гудят от возбуждения. Держа ремень в руке, позволяю ей почувствовать скрежет кожи, когда задираю юбку до талии. Подтянутые бедра и веснушки, дерзкая попка и кремовая кожа, мурашки и розовый шелк — все это мое. Но трусики придется снять.
Когда я рывком поднимаю на ноги Айвори и отступаю назад, все внутри меня сужается до одного основного инстинкта. Господи, черт возьми, я хочу войти в нее с ослепительной яростью, но мне удается держать ноги на полу, а руку подальше от члена.
— Какое твое стоп-слово?
— Скрябин, — выдыхает она, вцепившись в одеяло.
Член болезненно дергается в брюках, едва не разрывая молнию, когда Айвори наклоняется ко мне. Трогает ли она себя, когда остается одна? Мужчина когда-нибудь доставлял ей удовольствие? Сомневаюсь в этом, но мне нужно подтверждение, несмотря на то, что меня так и соблазняет связать ее и трахать до потери пульса.