Мстислав Великий
Шрифт:
Брячислав попытался поверх голов киевских дружинников рассмотреть, где его лагожане, но заметил только заполоняющие излучину дружины с ангелами на стягах — киян.
— Выходит, пленник, — сглотнув комок в горле, промолвил он.
Стало горько и обидно. Эх, и зачем он только не поспешил к Изяславлю! Поражение в битве всё-таки почётнее такой нелепой сдачи!
— Прикажешь вязать меня?
Ольбег Ратиборыч даже расправил плечи от предвкушения удовольствия, но Изяслав покачал головой.
— Как... — выдохнул он, — как там сестра моя?
— Сын у нас, — ответил Брячислав. —
И как-то сразу спало напряжение. Ольбег Ратиборыч сердито заворчал, досадуя, что не придётся сейчас воевать, лагожане перевели дух, и даже подозрительный Михрюта спрятал меч в ножны. Изяслав кивнул, махнул рукой, и кияне окружили лагожан. Брячислав оказался рядом с Изяславом. Шурин снисходительно улыбнулся деверю, и они вдвоём отправились к берегу Гойны, где остальная лагожская дружина только начинала переправу, сразу попадая в руки киян.
6
Три дня спустя молодые князья так же вдвоём направились к Изяславлю, городу, где ещё недавно княжил Брячислав и где его ждала жена и сын. Позади остался Лагожск — горожане, видя под стенами обоих князей и всю свою дружину, сдались на милость победителя. Брячислав сам переговорил с лагожским посадником, оставленным стеречь город, и тот снабдил киян припасами. Дабы не искушать простых ратников, для которых война означала грабёж, Изяслав пробыл под Лагожском два дня и двинулся на Изяславль.
В пути оба князя держались вместе — сидели у костра, ели из одного котла, в дороге ехали рядом и мирно беседовали. И только по тому, что распоряжался всем Мстиславич, можно было угадать, что Брячислав не гость его, а пленник.
Когда до Изяславля оставалось всего ничего, Изяслава подкараулил, улучив миг, Ольбег Ратиборыч.
Боярина Ольбега побаивались даже свои. Ещё с юности сын посадника Ратибора отличался жестоким нравом. Не будь подле Изяслава, Лагожск был бы разграблен и сожжён дотла, невзирая ни на что. А так ратники ограничились тем, что взяли до дороге несколько деревушек — капля в море, если судить, сколько добра, скота и холопов можно было добыть в Лагожске. Мучаясь от того, что некого жечь и грабить, воевода ловил каждый миг, чтобы шептать Изяславу на ухо.
— Княже, — начал он, отъезжая вместе с князем в сторонку, — ты только прикажи — мы лагожан вмиг повяжем. И князя тоже! И бояр! Коней в табуны пригоним, холопов наберётся — без числа! А за князя выкуп взять можно!
— Ты что, боярин! Как можно? Сейчас...
— Сейчас оно, верно, несподручно, — Ольбег Ратиборыч озирался по сторонам — был белый день, и войско шло вдоль берега реки Свислочи. — Но до Изяславля всего десяток вёрст. Как остановимся на ночлег, так мы их...
— Нет, боярин. Князь мне сам сдался. Да и родич он мне. Сестра Ксения за ним замужем.
— Тем лучше! По-родственному с княгиней о выкупе уговоритесь.
— Нет! — повторил Изяслав. — Я слово дал!
— Эх, княже, — покачал головой боярин. — Дед твой не таким был. Он Всеславову племени, как половецкому, никогда не верил. Зря ты лагожан свободно держишь. И оружие зря оставил. Вот увидишь — как подойдём к Изяславлю, так они на нас и бросятся!
Изяслав упрямо
Изяславль был старым городом. Основал его ещё Владимир Старый Святославич, отдав своей жене полочанке Рогнеде и назвав его по имени первенца, Изяслава. Внуком его был Всеслав Чародей, отец и дед нынешних Всеславьичей. Многое помнили старые стены города. Но впервые под ними стояло такое огромное войско. Под Изяславлем встретились полки младших Мономашичей — Вячеслава Туровского и Андрея Волынского. Вместе со своими воеводами Вратиславом и Иванком Захарьичем они уже несколько дней стояли под стенами и могли бы простоять очень долго, ибо изяславльцы приготовились защищать свою княгиню и малолетнего княжича. Кроме того, они вместе с тысяцким Гнездилой ждали подмоги от князя Брячислава.
Оба Мономашича порядком успели подустать, раз за разом посылая дружины на приступ. Можно было взять город измором, пока не начали возить жито нового урожая, но у самих осаждавших в обозе было негусто. Поэтому старшие князья обрадовались, когда к ним подошёл Изяслав.
Все встретились на окраине посада, разграбленного и местами сожжённого, над Свислочью.
— Ну, наконец-то, — заулыбался младший из братьев, Андрей, — вовремя ты поспел, Изяслав. А мы уже отчаиваться начали. Где ж ты припозднился?
— На Лагожск ходил, — не без гордости ответил Изяслав.
— Взял? — чуть не хором спросили князья.
— Зачем взял? — Изяслав немного смутился. — Лагожане мне сами ворота открыли. — И, видя недоумение на лицах стрыев, объяснил, указывая на свою свиту: — Я князя Брячислава привёл с тамошней дружиной.
Оба Мономашича мало знали изяславльского князя — видались только на перенесении мощей Бориса и Глеба двенадцать лет назад и немного позднее, на свадьбе Ксении Мстиславны. Но сразу поняли, какую выгоду сулит пленение князя.
— Теперь Изяславль отопрёт нам ворота, — мечтательно покивал Вячеслав.
Брячислав находился в стане своего шурина почётным пленником — хоть оружие по наущению Ольбега Ратиборыча у него отобрали, прочих преград ни в чём не чинили, и он подъехал к князьям.
— Братья-князья! Христом Богом прошу — не берите город! — воскликнул он, прижимая руку к груди. — Там жёны и дети. Не творите худа!
— Изяславль твой ни добром, ни худом нам ворот открывать не желает, — ответил Вячеслав.
— Как же вам ворота открыть, когда вы, войдя, за грабёж приметесь, — возразил Брячислав.
— Да кто тебе сказал? — начал было Изяслав, но осёкся под взглядами остальных князей и бояр.
Приход киян с лагожанами поднял в стане осаждавших суету. С городских стен внимательно следили изяславльцы. Среди них было много дружинников, оставленных Брячиславом стеречь княгиню и дитя, и один из них углядел в противном стане своего князя!
От изумления вой чуть было не свалился со стены. Он решил было, что жаркое солнце позднего лета напекло голову сквозь железный шелом, протёр глаза, толканул приятеля, чтоб тоже глянул, но сомнений не было. В стане киян расхаживал Брячислав Давидич. Он беседовал с князьями и боярами, глядел из-под руки на стену и горячо спорил о чём-то со своими противниками.