Мстительная волшебница
Шрифт:
Мальчик отошел. Сын хозяина снова зевнул во весь рот, потер влажные глаза, снял шелковый пиджак, бросил его на скамейку, и, скрестив на столе мясистые волосатые руки, опустил на них голову, намереваясь вздремнуть.
Внезапно распахнулась дверь. На пороге появился начальник ткацкого цеха, смуглый, тощий араб:
— Ахмед-бей, бегите, ага вас ждет! Ткачи забастовали!
С неожиданным проворством сын хозяина фабрики вскочил, схватил пиджак и вместе с начальником ткацкого цеха
Ага — старший хозяин фабрики, страдавший несварением желудка, в скверном настроении метался по прохладному кабинету. Увидев сына, он набросился на него:
— Немедленно звони в рабочее правление, в жандармерию, в управление безопасности!
— Что случилось?
— Он еще спрашивает, что случилось! Кто у кого должен спрашивать, ты у меня или я у тебя?
— Насколько мне известно, они требовали сокращения рабочего дня до восьми часов с сохранением оплаты двенадцатичасового дня.
— Ладно… Сначала позвони, а потом пойди посмотри, что там творится. Нужно будет — закрой цех, пусть выметаются!.. Навязались на мою голову голодные собаки… Повесить бы парочку… Это не правительство, а…
Выскочив из кабинета, сын хозяина фабрики в одно мгновение миновал нитяной склад, пулей влетел в ткацкий цех и остановился. В цехе стоял грохот трехсот станков, в воздухе летала хлопковая пыль.
Хозяин бросил вокруг гневный взгляд, потом уставился на мастера, который замер возле него в ожидании приказа:
— Говоришь — объявили забастовку, а все стоят у станков!
— Все у станков, это точно. Да только никто не работает. Шпульки кончаются — новые не закладывают, рулоны наматываются, а их не отрезают, нитки рвутся — не связывают.
— Значит, скрытая забастовка! Кто заводила?
— Рыжий Мемед, кто ж еще… Ты его знаешь.
— Позвать ко мне…
Резкий звук ронжа огласил цех. Все обернулись. От дверей уже спешили помощники мастера.
— Позовите Рыжего Мемеда! — крикнул мастер.
Минуту спустя перед ним стоял рабочий. Утомленное, но спокойное лицо, острый, похожий на птичий клюв, нос, лысая макушка, худые руки по локоть в машинном масле, весь, с ног до головы, в хлопковой пыли.
— Слушаю.
— С тобой хочет говорить младший ага, — мастер кивнул в сторону сына хозяина фабрики.
Рыжий Мемед посмотрел на младшего хозяина. Взгляды их встретились.
— Ты — Рыжий Мемед?
— Я.
— Ты рабочих подстрекаешь?
— К чему?
— К тому, что у станков торчат, а не работают. Это по твоему совету они так действуют?
— Ничего подобного'! Тот, кто тебе это сказал, брешет.
— Что за манера разговаривать! Разве так говорят с покровителем, с лицом вышестоящим?
— Знаю, с вышестоящим лицом так
— А ты разговариваешь!
— Ничего подобного, я достаточно воспитанный.
— Нет, разговариваешь!
— Ну, так это я с тобой разговариваю.
— А я для тебя, что — не вышестоящий? Я тебе хлеб даю!
— Ты?! Ха… Да разве ты мне хлеб даешь? Я в поте лица тружусь, чтоб получить его… Видали: он мне хлеб дает! Да ты, парень, даром не то что хлеб, грехов своих никому не отдашь!
— Перестань грубить, не то плохо будет!
— А что ты мне сделаешь? Повесишь?..
Мастер оттащил Рыжего Мемеда в сторону:
— Смотри у меня, а то так двину, что разом перестанешь фокусничать.
Ткачи Вилял, Гаффар и курд Ресул бросились к Мемеду.
— Что случилось, дружище? Кто кому что сделал?
— Да ничего… Оказывается, это он нам хлеб дает! А кто он такой, чтобы давать нам хлеб? Совести у него нет, увидит, что человек в грязь упал, руки не подаст.
— Брось, — остановил Мемеда Гаффар, — скажи лучше, сокращают они рабочий день или нет?
— Как же, сократят! Рабочих рук хоть отбавляй… И нас еще обзывает невеждами, хамами. Ох, чтобы тебе и тому, кто тебя создал…
— Кто обзывает? Толстопузый?
— Ну да.
— Сам он хам, и родители его хамы, и все его отродье хамы.
— Вах, вах, сюда идет! — воскликнул Гаффар, заметив направившегося к ним младшего хозяина, — брюхо-то, брюхо…
— Как на девятом месяце!
— А что он из себя представлял бы, кабы не брюхо?
— Брюхо одно и есть, — засмеялся курд Ресул.
— Приступайте к работе! — рявкнул на них подошедший хозяин.
Воцарилась тишина, рабочие переглянулись. Первым заговорил Рыжий Мемед:
— Уже пять лет как кончилась война. Мы требуем, чтобы вы соблюдали закон о труде…
— Не вашего ума дело, — прервал его ага-младший, — может быть, интересы фабрики этого требуют!..
— Мы заботимся о своих интересах, а интересы фабрики к нам не относятся.
— Может, и вы к фабрике не относитесь?
— Слышите, товарищи! Оказывается, мы не имеем отношения к фабрике! В таком случае поищи других рабочих!
Ага-младший, мастер цеха, его помощники, главный механик и два секретаря фабрики собрались в кружок, зашептались… Минута — и оба секретаря опрометью бросаются к телефонам.
— Бастуете?! — вдруг закричал испуганный и бледный ага-младший. — Опомнитесь, забастовки запрещены законом. Потом поздно будет!
— Товарищи, по местам! — закричал Рыжий Мемед. — Мы начинаем работать…
Рабочие направились к станкам.
— Смотри, ага… машины-то работают в холостую, — говорит мастер цеха.