Муля, не нервируй… Книга 2

Фонд А.

— Ты ответишь за это, Бубнов! Я в партком доложу! Тебя вытурят с такой характеристикой, что ты на работу даже дворником не устроишься! Ты меня ещё не знаешь! Ты меня скоро узнаешь!

— А давай, — ухмыльнулся я, чувствуя, что моя улыбка больше напоминает оскал. — Докладывай. Пусть вытурят. А я тебя потом найду и ухо отрежу!

Комсорг побледнел:

— Сгною… — прохрипел он.

— Что тут у вас происходит? — в коридоре показался Козляткин.

Взглянул на меня, на распухшее красное ухо комсорга, моментально оценил ситуацию и рявкнул:

— Бубнов!

Ты куда шел?! Я тебя куда отправил?! Ты почему ещё здесь?!

— Потому что меня товарищ комсорг задерживает, — со сдерживаемым злорадством наябедничал я. — И шантажирует.

— Что-о-о-о? — моментально набычился Козляткин.

На комсорге лица не было, и он лишь пролепетал:

— Товарищ Козляткин! Мы просто разговаривали. Я его не задерживаю.

— Бубнов, слышал? — рыкнул Козляткин, — марш бегом куда шел! Никто тебя не задерживает!

Меня дважды просить не надо было. Я развернулся и ушел, оставив начальника разбираться с комсоргом.

Вот и ладненько.

Действительно, нужно отоспаться. А то что-то я совсем вышел из образа. Так и наломать дров можно.

Дома я рухнул на кровать и моментально отключился.

Не знаю, сколько я спал, забывшись тяжким сном. Кто-то стучал в дверь, сквозь сон я слышал то ли голоса, то ли не голоса. Но мне было всё равно на всех — я спал.

— Муля, вставай! — раздалось над ухом. — Солнце заходит уже. Нельзя спать на заход солнца! Вставай, поешь и потом снова можешь ложиться…

Я с трудом разлепил глаза, не понимая, кто я и где нахожусь.

Но вместо злополучного носка, который стал триггером моего попадания сюда, я обнаружил Дусю. Она хлопотала у холодильника и возмущалась:

— Муля! Я кому говорю! Вставай сам добровольно, а то я уж за тебя возьмусь!

— Что? — пробормотал я, — который час?

— Уже вечер, — возмущённо ответила Дуся, — ты весь день проспал. Муля. Нехорошо это.

Эх, Дуся даже не знала, как мне сейчас хорошо. От утреннего похмелья и следа не осталось (сушняк не считается). Хорошо быть молодым. Никаких тебе последствий по два дня. Немного поспал и опять как огурчик.

— Вставай, Муля, — опять повторила она, — я вот тебе куриного супчика с домашней лапшичкой принесла, похлебай. После двух дней такой пьянки самое оно.

— Вот это дело! — обрадовался я, — сразу надо было говорить. Ты пока грей, я на секунду.

Я быстренько побежал в ванную приводить себя в порядок.

Когда вышел из ванной, посвежевший и даже побритый, навстречу мне попалась Муза.

Она за эти пару дней отъелась, и, можно сказать, расцвела. Да и внешне она преобразилась кардинально. Если раньше она одевалась в какой-то убогонький застиранный халатик, то сейчас на ней было приличное шерстяное платье. Явно из тех, что она носила раньше на выход, а сейчас решила надевать дома. Она даже губы чуть подкрасила и уже не казалась такой бледной.

На свадьбе я её не сильно наблюдал, но пару раз она в поле зрения мелькала, то за столом, то даже на танцах. Вот и хорошо. Потихоньку оттаивает.

— Муля, — сказала она довольным голосом, —

Щелкунчик растёт. Кушает хорошо. Чувствует себя тоже хорошо. Вы же его забирать точно не собираетесь?

Я отрицательно покачал головой. Мне сейчас для полного счастья только Щелкунчика и не хватало.

— Я его уже к прикормкам приучаю, — сказала она и вопросительно посмотрела на меня.

— Это хорошо, — далеко не сразу сообразил я, — давайте я для прикормки продуктов куплю?

— Нет, не надо, — рассмеялась она, словно серебристый колокольчик. — У нас после свадьбы столько всего осталось, что на дивизию таких Щелкунчиков хватит.

— У меня, кстати, есть куриный суп, — спохватился я, — Дуся свеженький принесла. Пойдёмте ко мне, попробуете.

— Нет! Не надо, — вскинулась Муза.

— Вот здесь вы не правы, — покачал головой я, — котятам куриный бульон полезен. Даже лучше, чем молоко.

— Ну ладно, отлейте тогда немного, пару ложек всего, — кивнула Муза.

— Вы сперва сами попробуйте, — не согласился коварный я, — вдруг Дуся его наперчила и чеснока накидала. Ещё навредим маленькому.

Муза с подозрением посмотрела на меня, потом неуверенно кивнула:

— Ну, если немножко…

— Ну конечно! — закивал я. — Я-то в этом ни бум-бум. А после вчерашнего, так вообще…

— Вы идите, Муля. Я через пару минут зайду, — сказала она, — сейчас только пол домою, и приду. Щелкунчик опять промахнулся с лотком. Оставлять недомытым не хочу.

Я вернулся в комнате. На столе уже стояла полная миска пахучего куриного супа и Дуся хлопотала, то нарезая хлеб, то доставала котлеты.

— Ого, тут на целый батальон еды, — сказал я, — и когда ты успеваешь только?

— Дак котлеты со вчера остались, — сказала Дуся и похвасталась с видом победителя, — я уговорила таки Модеста Фёдоровича не тратиться на ресторан. Дома-то всяко лучше. И дешевле. И так сколько денег выкинули. А результат какой? Там подарков, как кот наплакал. Ты бы видел их, Муля. Ерунда всякая. А ещё учёные! А Маше так вообще гипсовую статую подарили. Срамота одна! Нет, сейчас не то, что раньше…

Дуся продолжала ворчать, я не стал ей говорить, что коллеги так подшутили над ними. И бюст Менделеева — это очень жирный и недвусмысленный намёк на Мулиного отчима. Кличка у него такая среди студентов и аспирантов. Да и среди коллег, я уверен, тоже. Поэтому направил разговор в конструктивное русло:

— Как там молодожёны наши поживают?

— Да хорошо они поживают, — вздохнула Дуся, — угодил ты им с подарком, Муля. Уже собираются в Дом отдыха ехать, на следующей неделе. Маша платье в ателье заказала.

— Так даты заезда ведь на этой, — поморщился я, вспоминая бланки.

— А Модест Фёдорович позвонил им туда и перенёс даты. У него в эту пятницу Учёный совет, век бы их не видать!

— Не любишь ты Учёные советы, Дуся, — беззлобно поддел её я.

— А какая от них польза? — гневно покачала головой Дуся и поставила передо мной ещё и тарелочку холодца. — Модест Фёдорович уже наперёд переживает, что с Поповым этим дурацким война будет…