Мумия по соседству

Белькомбэ Алексей

– Это вопрос времени. Скоро успокоится, – ответил папа. – Не переживай.

– Я и не переживаю! Просто много энергии расходуется бестолково. Ладно, – мама хлопнула в ладоши и продолжила. – Какие заказы, пожелания на ужин?

Я робко пожал плечами, а папа отмахнулся:

– Мы всё съедим. Готовь что угодно.

Брови на лбу мамы медленно поползли навстречу друг другу.

– Серёж, ну сколько раз я говорила, что мне не нравится такой ответ, и я его не принимаю. Мне хочется вас как-нибудь порадовать, а не чтобы вы в себя впихивали любое моё хрючево.

Я прыснул, и мама бросила

на меня свой взгляд, после чего брови на её лице приняли обычный вид. Она встала со своего места и открыла холодильник. Бегло оглядев его, она сделала губки трубочкой, словно пыталась не обжечься горячим чаем.

– Не густо. Вы в магазин не заезжали, да?

– Да как-то забегались и забыли… – соврал отец.

– Игорёша, супчик будешь? – рука матери опустилась на мою голову и нежно растрепала мои волосы.

Я молча кивнул.

– Хм, – мама вытащила самый нижний ящик в холодильнике. – На суп не хватит овощей. Серёж, нужно в магазин съездить.

Я медленно цедил остатки чая, обхватив кружку двумя руками. Мне показалось, что в комнате стало немного прохладнее.

– Хорошо, мне как раз нужно машину переставить. Список только дай мне, а то я забуду, – криво улыбнулся отец.

Я встал из-за стола и поставил пустую кружку в раковину. Упреждая мамино возмущение, я сказал:

– Я чуть позже помою. Голова что-то болит. Пойду полежу.

Дверца холодильника тут же закрылась, и освободившимися руками мама-медсестра начала щупать мой лоб. Затем дополнительно проверила его своими губами.

– Вроде, негорячий, но температуру всё ровно нужно померить.

– Да мы же почти целый день были на солнце и на ногах. Может перегрелся или устал, – вмешался отец.

– Иди полежи, – скомандовала мама, направляя меня своей рукой и сурово смотря на невольно сжавшегося папу.

Кровать встретила меня своим беспорядком, который был на ней с самого утра. Я плюхнулся в неё и уткнулся лицом в подушку. Через мгновение, сдерживая слезы, я с остервенеем вцепился в неё зубами. Я не понимал, что не так, но чувствовал это. Чувствовал, что произошло что-то нехорошее. Что я должен делать? Как поступить? Просто забыть, как рекомендовал отец? Тем более он говорит, что с ним никого не было и мне просто показалось. Или ещё раз поговорить с папой и попросить его всё объяснить мне? Но что толку? Он опять скажет, что всё нормально. А может даже разозлится на меня и опять схватит больно за руку…

Нет, ему нельзя говорить! Но нужно ли рассказывать маме? В конце концов, ничего страшного же не произошло. Папа просто был в нашей машине с другой тётенькой. Разве могут они делать там что-то плохое?

Я мучился от трудности выбора. Должен ли я обо всем рассказать маме или, может быть, мне действительно всё это почудилось? Как будет дальше? Может это какой-то папин секретный секрет?

Ткань во рту насквозь пропиталась моими слюнями, но я не выпускал её. Она была единственной преградой, удерживающей меня от того, чтобы не закричать. Мысли беспорядочно бегали в моей голове, раз за разом ударяясь о стенки границ моего сознания и возвращаясь назад, не давая мне успокоиться и никоим образом не улучшали ситуацию. Я лишь всё глубже и глубже путался в своих ощущениях и воспоминаниях.

Если

тут всё хорошо, то почему папа сам не рассказал об этом маме? Он лишь упомянул, что мы были весь день в парке, хотя это не так. Значит он хочет скрыть это от матери. Но почему? Что такого было с этой другой женщиной? Тогда получается, что это вообще какая-то мелочь, которой не стоит забивать маме голову. Ну была и была, что такого-то? Или всё-таки не была?

Так, как там было-то? Я подходил к машине и сначала никого не видел, затем появился помятый, но довольный отец, а следом за ним блондинистая тётка, которая положила ему руку на плечо. Было же? Вроде, да. Затем хоп, и они оба исчезают из просвета между сиденьями. И что тут такого? Может у неё что-то случилось, и папа просто помогал ей? Такое же может быть? Может!

Я перестал держать во рту подушку и перевернулся на спину. Руку демонстративно положил на лоб. Воздуха в комнате становилось меньше, мне стало тесно в своей собственной комнате. Голова и вправду закружилась, смазывая очертания шкафа и угла комнатушки.

Наверное, он просто ещё не успел рассказать маме. Или же это действительно что-то совершенно маленькое и незначительное, о чём даже глупо рассказывать? Почему меня вообще это волнует? Зачем я переживаю по этому поводу? Вот моё какое дело? Это их взрослая жизнь, пускай сами разбираются. Они – взрослые!

Я встал с кровати и открыл оконную форточку. Вечерняя прохлада вместе с атмосферой ночного города начали плавно проникать в комнату и раздувать ей до прежних нормальных размеров. Дышать стало приятнее. Голова начала прояснять.

– Ну, как себя чувствуешь? – спросила мама, заходя в комнату с градусником в руках.

– Немного получше.

Она стала сбивать старое значение на градуснике, а я вяло лег обратно на кровать. После того, как я узнал, что ртуть, содержащаяся в градуснике, ядовитая, мне становилось не по себе, когда кто-то грубо стряхивал его рядом со мной. Было неприятно смотреть на эту процедуру. Я перевернулся на правый бок и уставился на открытую форточку.

– Давай, засовывай, – скомандовала мама.

Я покорно взял прибор и запихал куда было нужно. Холод от него неприятно обжег кожу.

– А-а-а-х, – мама вдохнула полные легкие воздуха, стоя возле окна. – Какой воздух здесь! Хорошо всё-таки, что не в центре живём.

– В центре дома красивые, – произнес я.

– Зато много машин, и воздух не тот, – она села на край кровати. – Ну, как тебе здесь? Нравится?

– Ещё не понял до конца. Скучаю по старому дому и друзьям, – ответил я, стараясь не шевелиться.

– Эх, понимаю. Мы с родителями тоже часто переезжали в детстве. Постоянно новые места, люди, – мама мечтательно посмотрела в окно. – По началу меня это всё сильно раздражало и бесило, потом начало злить, а потом, после очередного переезда, я вошла во вкус. Стало любопытно, что будет дальше, какие там живут люди, какая природа, что есть интересного… Да, хорошие были времена…

– А сейчас разве плохие?

– А сейчас ещё лучше, Игорёша! – она наклонилась ко мне и в бессчётный раз за вечер погладила по голове. – У меня есть вы с папой. О чем я могу ещё мечтать? Такие красавцы мне достались!