Мургаш
Шрифт:
В это время батальон уже подходил к Етропольским горам. Здесь в деревне Равна он встретился с частью бойцов батальона имени Христо Ботева. С ними был и один из руководителей партизанского движения в Болгарии Благой Иванов.
На совместном совещании было решено одну чету направить в Црна-Траву за оружием.
3 июня батальон встретился с Янко в районе Драгуны, и на следующий день часть батальона под командованием Свилена отправилась в Югославию.
За прошедший месяц батальоны Ленко, Халачева и Тодора Дачева провели около двадцати операций
Неделю спустя после первой операции в Лопяне Тодор Дачев решил еще раз занять это село.
На этот раз никто не оказал сопротивления, а крестьяне сразу же заполнили площадь, с готовностью предоставили партизанам продукты.
Мы взяли за правило во время операции сразу же отключать телефоны, чтобы неприятель не мог узнать о нападении. После операции в селе Лопян Тодор Дачев приказал сообщить полиции в Етрополе, что партизаны заняли село. Было решено устроить засаду, и батальон шестнадцать часов ждал прибытия полицейских отрядов. Но жандармы не торопились и вошли в село, когда партизаны сняли засаду.
Все чаще были случаи отказа солдат воевать против партизан, и 14 июня совет министров принял решение для борьбы с партизанами использовать только полицейские силы и жандармерию. Официально это объяснялось так: жандармерия, мол, и сама обладает необходимой ударной силой. В действительности же причина состояла в том, что армия перестала быть послушным орудием в руках властей. Не раз случалось, что солдаты, заметив партизан, шли в другом направлении, стреляли в воздух, отказывались выполнять распоряжения офицеров.
Это была новая наша большая победа.
Десять дней мы не встречали никого из бригады.
13 мая напрасно прождали целую ночь возле камарской сторожки. Решили пойти в Свештиплаз.
Утро 6 июня застало нас возле буновских загонов. В этот день в горы выгнали много отар овец. Миле и Колка пошли, чтобы встретиться с овчарами и попросить у них еды. Не прошло и часа, как оба вернулись. Миле издалека размахивал руками:
— Ла-а-зар! Второй фронт!
— Тише! Не кричи! — обрезал его бай Недялко.
— Ничего не тише! Теперь, если нас и увидят, ничего с нами не сделают!
Война вступила уже в свою последнюю фазу. Победы Советской Армии заставили англичан и американцев открыть давно обещанный второй фронт.
Начали комментировать это событие. У каждого оказалась своя точка зрения на дальнейшую стратегию войны, но всех нас объединяло одно горячее желание: как можно скорее покончить с фашистскими армиями.
Около пяти часов вечера с нижней окраины леса послышалась стрельба.
— Вот тебе, Миле, и второй фронт! — проворчал бай Недялко, хватаясь за винтовку.
Решено было не рисковать, и мы направились к вершине Бабы. Вскоре стрельба стихла, но затем разгорелась еще сильнее. Тучи, окутавшие вершину, опустились, и начался дождь. Он перешел в
В сотне шагов от нас молния ударила в огромное дерево и расщепила его до самого корня.
Часа через два буря утихла, и мы вошли в лес. Надо было развести под каким-нибудь деревом костер, чтобы обсушиться. Здесь мы могли чувствовать себя в безопасности. Лес был густой и темный, да и едва ли кто-нибудь после такого ливня решился бы идти искать партизан.
На следующий день мы отправились к Свештиплазу. Пришли на условленное место и стали ждать. Простояли там несколько дней, выходили и на контрольные места явок, но никто так и не явился.
После долгих раздумий решили, что Миле и я отправимся в мои родные края, чтобы там залечить раны, а Колка с бай Недялко пойдут к камарской сторожке, чтобы связаться с батальоном. Если же туда никто не придет, оба товарища направятся в Софию и оттуда попытаются установить связь с бригадой.
Кроме встреч возле камарской сторожки и у Свештиплаза мы договорились также о постоянных встречах каждого пятнадцатого и тридцатого числа в районе Балабаница возле пруда.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
30 июля вечером мы были у Балабаницы возле села Столник. Живы ли наши бай Недялко и Колка, придут ли на встречу? Эти вопросы не давали мне покоя, и я каждую минуту поднимал голову и прислушивался, не идет ли кто.
Я заметил его еще издали. Он шел слегка ссутулившись и озираясь, держа руку в кармане.
— Бай Недялко!
Он бросился ко мне и долго хлопал меня по спине:
— Хорошо, что вы пришли. Янко поручил мне проводить вас до Софии. Будет какое-то важное совещание.
— Где Колка?
— Жив и здоров.
— А бригада?
— Об этом долго рассказывать. Дай передохнуть…
Он присел, и мы долго слушали его рассказ о жизни нашей бригады за прошедшие дни. Уже не было в живых помощника командира бригады Димитра Киркова — Педро, смелого партизана и командира, талантливого скульптора. Не стало Сашко и Ленко, Димитра Тошкова — Захария, Петрунки, бай Найдена, Страхила, Марийки и Димитра Гылубова — бай Димо.
Бай Димо стал ятаком с первых же дней создания нашей боевой группы. В горы он шел вместе с шестнадцатилетним сыном Панко.
После сражения 3 мая бай Димо с группой партизан подошел к своему родному селу Врачеш. Надо было, чтобы кто-нибудь вошел в село и связался с партийной организацией. Крайние дома уже были за его спиной, когда защелкали затворы винтовок и со всех сторон послышались громкие голоса:
— Стой! Руки вверх!
Димо бросился назад, перескочил через один плетень, через другой, и шаги преследователей стали затихать. Вдруг впереди забор — какой-то крестьянин огородил свой сад колючей проволокой. Партизан остановился на миг, чтобы перевести дыхание, осмотреться. Снова послышался стук кованых сапог.