Музейная ценность
Шрифт:
Мы с Евой попрощались, поблагодарили Генриха Модестовича, тот попросил разрешения сфотографировать булавку. Я не был против - пусть. Он разложил ее на синем, а потом на кроваво-красном бархате и сделал несколько снимков старым фотоаппаратом. Я думал, что такие только в кино бывают и они все не работают, а этот фотографировал, да еще как!
Ева направляла свет лампы на булавку, я держал коробку с проводами, а антиквар фотографировал. Это было недолго, минут пятнадцать. Затем он собрал все свои вещички, которые достал для съемки, пожелал нам счастливого
– старинное. Мы, конечно же, пообещали, что так оно и будет и с этим распрощались.
Мы вышли из лавки тогда, когда сиреневые сумерки, словно чернила, кто-то разлил по небу Ярославля. И было как-то непривычно, потому что такое небо бывает только у нас. Как будто они, ярославцы, украли кусочек. Но вот звезды были удивительно высоко и совсем не хотели падать. Мы пристально смотрели на них и идти приходилось с запрокинутой головой, пока не затекала шея. Так, почти молча, мы дошли до гостиницы. Звезды оставались на месте, ни одна не упала, словно тут никто не загадывает на них желания.
– Знаешь, - вдруг сказала Ева, - мне кажется, что ты должен выбросить эту булавку. Она плохая. Помнишь, сколько сумасшедших ею владело?
– Ну и что? Мне она нравится. На самом дле. В Ярославле мне не особо хорошо было. Пусть хоть какая-то память останется со знаком плюс. Тебе не кажется, что это небо похоже на наше?
– Да, цветом. Только у нас пахнет водой. Ты все равно думаешь, что это Антон ее тогда взял? Мне почему-то не верится в это.
– А вот я даже не сомневаюсь. Через два дня мы уезжаем. Я очень хочу домой.
– Ребята, ну сколько можно? Вас все ищут! Вы понимаете, что нельзя вот так пропадать? Гислер, ты сядешь под ключ. И до отъезда не будешь выходить из номера. А от тебя, Журавлева, я подобного не ожидала. Даже если вы и ушли вместе, неужели нельзя было предупредить? Если бы не Женя, то мы бы просто вызвали милицию. И, наверное, я так и сделаю.
Стрижева разразилась такой тирадой, какую я не и не думал от нее когда-нибудь услышать. Женька и Антон стояли и смотрели на нас, как на экспонатов воскового музея. Макс чего-то говорил Кирсановой, а та дала ему подзатыльник. Наверное, по одному из евкиных астропрогнозов у него плохой день. От всех по шее получает.
Мы пошли по лестнице пешком. Все равно этаж третий. Это так, для развлечения на лифте кататься. Теперь просто хотелось уйти ото всех. Надоели. И особенно Красильников. Он, скорее всего, рассказал Стрижевой, что мы с Журавлевой ушли. Или Женька. То же мне, Ромэо!
Все разошлись по комнатам. Я сидел в совершенно пустом номере. Макс и Антон ушли к Пашке. Ну и ладно, мне же лучше.
Как выяснилось, они, вернее Салин, все рассказали Лидии Васильевне и она уже собиралась бежать к антиквару, но мы как раз пришли. Вовремя. Еще только там разбирательств не хватало.
Я сидел один и рассматривал булавку. В комнату постучали.
– Чего?..– неопределенно откликнулся я, надеясь, что пришедший попросту уйдет.
–
– Смотря зачем?
– Просто Антон, нам, как бы, все рассказал. Мне, это, ну посмотреть очень хочется, можно?– Ксенька вечно путалась в словах и читала умные книжки, чтобы говорить лучше.
– Вам красильников действительно все рассказал? И то, что булавка пропала, а потом нашлась у него в кармане. Про это он тоже рассказал?– со злорадством спросил я. Мне очень хотелось унизить Антона.
– Не-ет, но, как-то, знаешь, говорил, что она… исчезала что ли. Но как, вернее где, не сказал. И еще он говорил, что ты, только не думай, что я, то есть мы тоже так думаем…
– Так чего же вы думаете?– не выдержал и перебил я Кузнецову.
– Ну, что ты, орешь на всех…
– Я на тебя ору?– я хитро посмотрел на нее. Она всегда меня смешила, так, понаблюдать за ней интересно.
– Нет, - она опустила глаза на значок с Дэвидом Духовны и улыбнулась.
Я понял, что смутил ее. Почему-то мне страшно нравилось, чувствовать себя хозяином положения. Она стеснялась и как будто теряла часть себя. А я эту часть брал. Интересно, словно ты владеешь человеком.
– Ты посмотреть булавку хотела? Я покажу, но с одним условием. Вернее мне нужно, чтобы ты кое-что прояснила.
Договорились?
– Да… - односложные ответы шли ей больше.
Но мне ужасно нравилось, как она подбирает слова и жестикулирует при этом. Мама говорит, что итальянцы разговаривают руками. Кузнецова, наверное, была каким-нибудь экспрессивным итальянцем в прошлой жизни.
– Объясни мне такую вещь, - попросил я, - например, я кое-что нашел, а эту штуку у меня потом выкрали. С точки зрения закона это наказуемо?
– Да, в зависимости от того, что за вещь и как ее украли.
Грабеж, там, воровство. Это, ну как тебе объяснить, по-разному оценивается. только как ты собираешься доказать, что Антон у тебя ее украл.
– А ты не дура… - протянул я.
– Как бы, да…
Мы еще немного поболтали с Ксенькой, она рассказала мне очередную серию «Секретных материалов», как успела посидеть в чате на официальном сайте, про музыку кое-что, она тоже «HIM» любит. Так что я неплохо провел время и отвлекся от Красильникова. Это было очень кстати, потому что если бы он попался мне под горячую руку, то я бы снова дал ему по шее.
В комнату вошла Стрижева.
– А где мальчики?
– Сидят у Синева, наверное. Я не знаю.
Она вышла, не закрыв двери и постучала в соседний номер. Я слышал, что открыл Красильников. Лидия Васильевна спросила почему он и Макс не идут спать в свою комнату. Антон что-то промямлил и через пару минут они уже сидели рядом со мной.
– Ну что? Доволен?– спросил я у Красильникова.
– Чем доволен?– он сделал вид, что ничего не понял.
– Все рассказал, да? А про то, что я нашел у тебя в куртке украденную булавку ты просто забыл сообщить всему классу.