Музейная ценность
Шрифт:
– А-а, это что же такое твориться, ведь и она этим хворает!– всплеснула руками уборщица.– Неужто все таперича слягут-то?
– Не-а, не все. Только те, кто клизмы любит, - авторитетно заявил Красильников, и мы втроем чуть со смеху не покатились.
– Фулюганы!– погрозила нам сморщенным кулаком бабушка-уборщица.– Управы на вас, иродов, нету, но я Пал Палычу-то все скажу. Уж будьте покойны.
Мы побежали наверх по лестнице, и тут уж насмеялись вволю.
– Получилось! Получилось!– пританцовывал Синев.
– Если бы не
– Да брось ты, мы все вместе старались, а что было бы, если б не Женька? Провалились? Да конечно же, - я признавал общие заслуги.
Довольные успешной операцией, мы поднялись в комнаты, где и наводили красоту, как говорят девчонки, чтобы Лидия Васильевна допустила нас к ужину. Она у нас в этом отношении «Иван Грозный», в смысле не любит, чтобы мы с грязными «мордуленциями» - тоже ее выражение - за стол садились.
Говорит, что стыдно и антисанитарно. А нам без разницы. Лишь бы кормили вкусно. Но на это в гостинице жаловаться не приходилось. Даже ненавистную манку или еще какую липко-мерзкую кашу ни разу не дали. Отличные повара, мы даже собирались написать им что-нибудь хорошее в книгу отзывов перед отъездом. Наверное, так и сделаем. Главное - не забыть.
Когда мы наполнили желудки настоящей картошкой в глинянных горшочках, нас объявили свободными, как Куба. Кто-то еще за столом начал предлагать кино, Кирсанова сказала, что пойдет по магазинам, а куда ей еще, с такой физиономией? Макс собирал единомышленников для МакДональдса, набралось человек семь. Я думал, что мы - Ева, Антон и я, просто пойдем гулять в сторону антикварной лавки, и никто с нами не увяжется. Однако Лидия Васильевна сказала, что хотела бы знать наши планы на сегодняшний вечер, и, если мы не против, то она погуляет с нами.
Да уж! Как на зло. Ну почему так всегда бывает? Если даже человек хороший, но когда он за тобой увязывается, ты начинаешь считать его плохим. Но Ева тут же нашлась.
– Лидия Васильевна, только не сегодня. Нас Женя Салин, вы же его помните, в гости пригласил. Лидия Васильевна, пожалуйста, ведь вы не сможете испортить нам вечер и никуда не пустить?
– Нет, конечно, но меня терзают смутные сомнения по поводу того, что вы действительно будете у Жени…
– Как? Вы не верите нам, Лидия Васильевна?– я смотрел на классную даму совершенно невинными глазами, как будто и не собирался к антиквару.– Разве мы можем сказать вам неправду?
– Юра, не смей на меня так смотреть, это просто нечестно!
Когда Стрижева так говорит, значит, она сдалась окончательно, и нам ничего не угрожает. Довольные тем, что наши планы теперь не разрушатся, мы отправились по комнатам, чтобы взять энное количство денег, которые, без сомнения, будут потрачены на морожено и коктейль, если, конечно, Ева не найдет чего-нибуть жутко астрологического. Тогда нам не совершить греха чревоугодия, как говорит моя бабушка, запихивая в меня оладьи и жареную картошку.
Я взял куртку и сказал Красильникову, пусть он тоже захватит свою, вдруг будет холодно. А я далеко не змей-горыныч, чтобы согреть его своим
– О.К., - сказал Антон и достал свою джинсовку из сумки.
Мы, конечно же, не девчонки, поэтому все вещи не развешивали, а предпочитали хранить в том, в чем привезли.
– А ты тогда зайди за Евой.
Я пошел по коридору и увидел, как Журавлева что-то оживленно объясняла Ксеньке Кузнецовой. Она у нас будуший политолог, на праве просто «повернута». Мы по сети лазим, чтобы игры и музыку скачивать, а она на сайте президента просто поселилась.
– Ева, ты очень занята?– окликнул я ее.
Она тут же что-то быстро-быстро зашептала на ухо Ксеньке.
Наверное, обычные девчачьи секреты, которые на самом деле ничего не значат.
– А, Юра, сейчас иду.
– Ты куртку захвати, а то холодно будет.
– Ладно, тогда подождите меня у себя в комнате, кое-что нужно рассказать. А ты, Ксенька, если увидишь Салина, не стесняйся. У вас все должно получиться. Пока!
Я вернулся в номер, Антон чего-то копошился. Я был очень напряжен, ведь мне предстояло опять столкуться с этим Генрихом Модестовичем, который симпатий у меня не вызывал.
Конечно, Ева и Красильников пойдут со мной, но решать, опять-таки, придется одному. Ладно, прорвемся. Думаю, самое страшное уже позади. Ведь несколько дней назад я чуть не поругался с лучшим другом и вообще, вел себя как сумасшедший. И как меня еще терпели? Я подошел к Антону и просто по-дружески, у нас так принято, хлопнул его по плечу.
– Больно!– вдруг ни с того, не с сего заорал он.
– Чего больно?– я аж испугался, потому что легонько шлепнул его. От этого так не орут.
– Колешься чего?
– Да чем?– удивлялся я, показывая ладони, в которых ничего не было.
– Ты плечо мне уколол, - не унимался Красильников.
– Ну, может, у тебя в куртке чего? Давай посмотрим?
– Давай…
И тут меня совершенно потрясло то, что я увидел. Я мог ожидать чего угодно, но только не это. Я буквально пожалел, что дотронулся до него. Лучше бы мне ничего не знать. Тогда все могло быть по-другому, а не так, как произошло. Страшно обидно, как в детстве, как тогда, когда я в первый раз поругался с Антоном. Я не ожидал. Такого просто не могло быть.
Интермедия 5
Темнота летала над всем островом. Ураганный ветер поднимал песок и кидал его в глаза маленькому крючковатому человечку с рыжим клоком волос на покрытом пятнами черепе. Янгус падал на колени у кромки воды, и волны беспощадно швыряли холодные водоросли и острые раковины на берег. Человечек слепо возил кривыми пальцами по сырому песку, тщетно стараясь найти там нечто.
Но когда властвуют стихии людям не дано утихомирить их. И они вынуждены всякий раз повиноваться. Небо разломила надвое огненная стрела молнии, края на миг вспыхнули и озарились пылающим пламенем. Грянул гром. Вершины гор качнулись и, казалось, Вселенная сейчас перевернется. Янгус закрыл голову руками боясь справедливой кары Тарибоса. Ведь он до сих пор не исполнил волю своего Магистра. И все еще жив?