Муж беспорочный
Шрифт:
Грозный вдруг успокоился и молвил с задумчивой полуулыбкой:
— А ведь «Золотой змей» уцелел. От всех лодей — ни щепочки, а его только слегка опалило. Вот и не верь после этого.
На «Золотом змее» плавала в свое время Дана, по уверениям варягов «имеющая много удачи».
— Нет, ну что за ехидна, пес смердячий, совесть прокаженная! — взорвался вдруг Остромир.
Ростислав молча пережидал бурю, не без усмешки поглядывая на грозного союзника. А когда Новгородец в конце концов проорался, негромко спросил:
— Князь Остромир, ответь мне по совести. Ведь это твоя война?
—
— Нет, не то. Ты слишком ненавидишь Глеба. И союз со мной заключил ради войны с ним, ведь так?
Остромир отрешенно пытался подцепить белый стежок на рукаве; наконец тяжело уронил, не глядя на Ростислава:
— Глеб убил моего брата.
— Изборск?
— Тур, мой побратим, был там посадником. Позже я узнал, что изборских мятежников подстрекал Глеб.
— Вот как, значит. Хищник захотел и от Новгородской земли отгрызть кусочек.
— Да тот хищник в рот тянет все, что видит. Ничего, скоро подавится.
— Где-то эдак послезавтра, — уточнил Ростислав.
Остромир ухмыльнулся в усы.
— Слушай, Ростислав Изяславич, хочу быть откровенным. Зря я тогда так. Хотелось бы иметь Белоозеро под своей рукой, но лучше иметь такого союзника, как ты.
Улыбнулся и Ростислав:
— Быль молодцу не в укор. Да нас не очень-то и заимеешь.
Грозный расхохотался в голос:
— Эт-то точно! Ничего, — добавил он мечтательно, — будет у меня сын Тур, будет у тебя сын Мстислав, и ну их в болото, всех этих хищников.
На третий день, как и предполагалось, белозерско-новгородское войско перешло в наступление. Операция была проведена ювелирно и рассчитана не то что по часам — по минутам. С утра белозерская конница ударила по врагу и потоптала передовой ростовский полк. Однако вскоре с обеих сторон подошли основные силы, и сражение затянулось. Ровно в полдень в тыл ростовчанам ударил подошедший к назначенному сроку Второй Новгородский полк под предводительством Гостомысла. Ростовское войско было разорвано пополам. Правое, южное крыло смогло отойти, на левое же обрушилась вся мощь союзников. Подошедшие с севера ополченцы Ратибора замкнули кольцо.
Через несколько дней все было кончено. Трети ростовского войска более не существовало. Победители взяли большой полон, захватили обозы и, главное, «малый стяг», что несколько утешило новгородцев за потерю кораблей. Немалое значение имело и добытое оружие и доспехи. И кони! Но праздновать победу было рано. Следовало немедленно развивать успех.
Инициатива в ведении войны перешла теперь к белозерцам. И тут Глеб Ростовский совершил величайшую глупость. Бросив Белокрепость, он рванул навстречу Ростиславу. «Город Свободы» остался непокоренным.
Больше не существовало ни стратегии, ни хитроумного маневра. Две армии встали друг напротив друга. Здесь, у веси Медвежье, должен был быть разрублен тугой узел войны. По две стороны поля ждали завтрашнего дня тысячи человек, тысячи молодых, сильных, храбрых мужчин, собравшихся здесь с единственной целью — уничтожить друг друга.
Вечернее солнце садилось, красное и словно бы запорошенное пылью. Ростислав вышел из шатра, где ужинал с двумя дорогими
— Битва у Медвежьего… — задумчиво проговорил Ростислав, прислушиваясь к звуку этого названия. — Это должно принести удачу — «Медвежье».
Уже стемнело, и ростовские воины, как и белозерцы, и новгородцы, разбрелись уже по своим шатрам, стремясь как следует выспаться перед завтрашним делом. Только редкие огоньки догорающих костров дрожали в ночи, да вдалеке, на другой стороне поля, виднелись такие же. Резкий окрик дозорного неожиданно громко прозвучал в тишине.
— Свой идет, — немедленно откликнулся странный говорок, дополненный недовольным поскуливанием. Из темноты выступила низенькая коренастая фигура, в которой легко можно было узнать ирландского священника.
— Чего надо-то?
— Надо воевода. Прямо живо.
— Да разве ж воеводе сейчас до тебя!
Божий человек упрямо замотал головой. Патрикеевна возмущенно тявкнула.
— Вы здесь сидеть, дрыхнуть, аки два сурок, ничего не знать! И вы есть все погибнуть, аки град Иерихон. Даже еще хуже. Я надо идти воевода, говорить важный слово. Тайный слово!
Эта путанная речь не на шутку встревожила ростовчанина.
— Слышь, божий человек, может лучше прямо к князю?
— Нет идти князю! Князь есть тиран… как это… самодур и бранить ужасный слова. Идти воевода Ярополк, понеже оный есть разумен мужик.
Убежденный дозорный позвал наконец одного из своих товарищей и велел проводить гостя к воеводе. Ручная лисица засеменила за хозяином, задрав хвост с видом «Я сама по себе, мне просто в ту же сторону».
Ярополк, красный и раздраженный, в криво застегнутом зипуне, принял брата Патрикея в своем разгороженным надвое занавеской шатре, с видимым неудовольствием осведомившись, в чем дело. Ирландец вновь сообщил о своем категорическом нежелании иметь дело с князем Глебом, в доказательство приведя пару выражений, оскорбивших слух духовной особы.
— Дальше! — нетерпеливо потребовал воевода. Патрикей начал рассказывать. Суть «важного и тайного слова» заключалась в том, что князь Ростислав, ожидая, что противник пойдет чело в чело [124] (как Глеб и собирался поступить), подготовил ловушку; когда ростовчане продвинутся до нужного места и увязнут в сече, должен был ударить засадный полк и завершить разгром. Сведения были важными, более чем важными.
— Так! — отрывисто бросал воевода, чертя прямо на утоптанном земляном полу. — Это здесь. Потом сюда. Значит, отсюда.
124
Чело или большой полк — срединная часть выстроенного для боя войска.