Муж и жена - одна сатана
Шрифт:
— Хочешь сказать, что напади я на тебя, ты поступил бы также? Например, сразу после выпуска из академии. Я бы не справилась с тобой, проиграла бы. И ты бы пытал меня точно так?
— Игнис, это глупо. Ты бы не сидела здесь и не заливалась со слезами, ты бы боролась до конца. Не смей сравнивать себя и это отребье.
— То, что они безвольные глупцы, это еще не повод их убивать вот так, Оден! Дать надежду, а потом забрать ее! Это жестоко!
— То, что они идиоты, конечно, не повод. Но они идиоты, которые ранили тебя. Игнис, неужели ты думаешь, что я это мог вот так оставить? Проявить милосердие к тем, кто сделал тебе больно?Игнис, я никогда не был
— О чем ты?! — о чем Оден говорит, причем здесь это — я не понимала.
Оден подошел ко мне, наклонился и ласково провел рукой по щеке.
— А как бы ты назвала мужчину, который оставил бы безнаказанными тех, кто сделал больно его драгоценной женщине? Разве не мразью?
Глава 25
Слова Одена ввели меня в состояние глубочайшего шока, иначе объяснить свое молчание и покорность я никак не смогла. Как, собственно, и дикое смущение, и безумно колотящееся сердце. И что мне теперь делать? Можно ли слова «драгоценная женщина» рассматривать как признание в любви? Будь на месте Одена абсолютно любой другой мужчина, то такое заявление я бы ни за что не посчитала проявлением чувств. Скорее, проявлением собственническим инстинктов и жадности.
Но Оден никогда бы не сказал, что-то такое только из желания показать, что я ему принадлежу, или для того, чтобы показать свою значимость и главенство. Не тот тип мужчины, точно не тот. Мысли прыгали как зайцы — тонкие и толстые, белые и серые, но очень-очень быстрые. Тогда что это было? Признание в любви или признание в дружбе? Симпатии? И что, если это признание в любви? Мне надо признаться в ответ? Я, конечно, Одена пока не люблю, но и лишаться общения с ним не желаю.
Я пока думала, так голова разболелась. Да еще и усталость примешалась. Конечно, Оден снял боль, за что ему большое спасибо, но мое состояние оставляло желать лучшего. Хотя и сам Оден навряд ли был полностью здоров: ему сильно досталось из-за того, что рядом были кости родителя.
Оден смотрел на меня очень внимательно, не пряча чуть горькую, чуть злую и чуть нежную ухмылку. Наверное, надо было как-то отреагировать на его слова. Сказать, что я рада быть для него драгоценной женщиной или еще какую-то глупость. Но слова не слетали с языка, упорно противясь тому, чтобы выстроиться в связное предложение. А потому я...
Просто уснула. На руках Одена было тепло, держал он меня аккуратно, словно я не боевой маг, а какая-то принцесса. Все остальное я слышала как сквозь марево.
— Игнис, ты в порядке? Давай вот так, аккуратненько... — Оден укутал меня в свой плащ и взял на руки. — И где этот чертов конь, когда он так нужен? Эй, прекрати дожевывать чужие кости и помоги своей хозяйке.
***
Очнулась я уже в своей кровати в столичном особняке. Ранение было не таким уж серьезным, чтобы я столько проспала, но висевший рядом с головой амулет естественного восстановления разрешил вопросы. Эта очень полезная штука, которая погружала человека в сон до тех пор, пока его физическое состояние не становилось удовлетворительным. Теперь бы понять, сколько я проспала. Влетевший в мою спальню Оден был все еще в грязной одежде, изодранной и запачканной во время сражения. Вот и хорошо, значит, времени прошло всего ничего.
— Ты как, Игнис?
Вот теперь я узнавала своего мужа: немного ироничного, заботливого и легкого на подъем. Но и в том Одене — серьезном, безжалостном и непримиримом — было свое очарование. Пожалуй, будь я влюбчивой девицей, давно бы пала к его
Да, я не могла дать ответ в отношении своих чувств. Не могла назвать Одена драгоценным. Не потому что ничего не чувствовала к нему, у меня бы язык отсох говорить такие вещи. Но я могла его поцеловать и обнять. Оден уж точно должен был понять, что такие вещи, как поцелуи и объятия только для тех, кто мне близок.
— Игнис... Переоденусь и вернусь, хорошо? Чего-то хочешь?
— Сладости неси. А то ты же помнишь, что я вечно голодная. — Ну что поделать, сарказм сдержать не получилось.
А следующая пара часов была очень веселой. Почему? Потому что раненая я капризничала, а Оден изо всех сил старался соответствовать званию любящего и заботливого мужа. И у него это почти получалось. А мне, признаться, было безумно интересно, на сколько хватит его терпения. Одеялко поправить, чай принести, напоить осторожно, книгу почитать... Разумеется, потом я обязательно извинюсь!
— Я сейчас, Игнис, подожди.
Оп-па! Быстро же я его достала. Я только хотела пробормотать извинения, как Оден произнес:
— К нам пожаловал принц со свитой.
***
За любыми громкими пафосными словами чаще всего таятся совершенно примитивные вещи. Великое тайное собрание первого наследника на престол в кругу ближайших соратников для выявления наиболее серьезных проблем королевства.
Вот о чем вы подумаете, когда услышите подобное? О большом столе, где наследник восседает во главе с серьезным видом, а старые вельможи церемонно обсуждают дела?
Ну-ну. Такое я только у короля видела на приемах. И не могу сказать, что это лучшие пример тайного собрания на моей памяти. Наше же «великое» собрание проходило прямо в моем столичном особняке. Прямо в моей спальне. Я (вся перебинтованная, потому как доверенный лекарь из магов еще не прибыл, а обыкновенный как раз cделал перевязку, пока Оден встречал внизу гостей) восседала среди горы подушек, жуя принесенные слугой сладости. Сбоку сидел Оден, который время от времени забирал у меня пирожные. Вы не подумайте, он меня вовсе не объедал! Только мне не все пирожные нравились. И те, которые не нравились, я отставляла на край — их и съедал Оден. Будем говорить откровенно, мы с Оденом заняли лучшие места. В моей комнате было всего два кресла и один диванчик, не считая кровати.. Вот и представьте: одно кресло занял принц, на втором примостился Ксантос (он шустрый, так что ничего удивительного). А все остальные — пять человек — ютились на диване. Когда Рожер, главнокомандующий королевской армии, хотел присесть на мою постель, то его сапоги сгрызли крысы. Немного мертвые, явно подговоренные Оденом, но от этого не менее опасные. После этого никто на мою кровать (Оден, ясное дело, не в счет) не пытался присесть. А Рожер, великий стратег и воин, сидел без обуви в белых носочках. Этот факт не единожды за вечер стал предметом шуточек со стороны Ксантоса.
Главной темой обсуждения было нападение на нас с Оденом. Не все присутствующие здесь люди были нам друзьями, но все были союзниками, потому оставлять без внимания такое продуманное покушение никто не хотел.
— Значит, кто-то отыскал скелет твоего отца? И подбросил кость? — Принц Астор барабанил пальцами по подлокотнику. — Я только одного не пойму. С Оденом все ясно, он это любит — играть на грани жизни и смерти, проверять свои возможности. Но вот как вы, леди Игнис не только встряли во все это безумие, но еще и умудрились пораниться?