Муж Святой Героини
Шрифт:
Святая с аппетитом умяла свою порцию ужина и до дна осушила кружку с питьём.
— Ой, хорошо, — довольно вздохнула она и посмотрела на меня, улыбаясь.
По моей просьбе, корчмарь принёс бутыль самогона янтарного цвета, и я принялся цедить напиток кружка за кружкой, пока Святая тихо сидела рядом, прильнув к моему плечу, как к подушке. Похоже, именно эта лавка и станет нашим местом ночлега на сегодня.
Глаза у Святой слипались, мне и самому хотелось спать. Гул в корчме, стук и звяканье посуды, треск поленьев в очаге действовали усыпляюще.
Святая засопела, голова её безвольно свесилась вниз.
Народ постепенно расходился — те, кому посчастливилось успеть снять здесь комнаты, отправились наверх. Я встряхнул сонную Святую и предложил ей улечься поудобней, сказав, что эта лавка и будет нашим сегодняшним местом ночлега. Она поддакнула и послушно растянулась на лавке, положив голову мне на колени, а я продолжил пить самогон в пустеющей и затихающей корчме, слушая треск огня и опершись спиной о бревенчатую стену позади.
— Андаль, — тихо проговорила Святая. — Извини меня за то, что я тебя не помню.
— Да что ты, — сказал я. — Тут не за что извиняться, ты ни в чём не виновата.
— Нет, это не хорошо, — сонно проговорила она. — Я вижу, как много ты для меня делаешь. Ты так стараешься. Ты так много рисковал ради меня сегодня. Ты такой хороший и заботливый, на тебя можно положиться. Мне стыдно за то, что я не могу как следует оценить твои усилия, ведь ты для меня — просто незнакомец. Я не помню тебя, не помню о нашей совместной жизни, не чувствую к тебе ничего. Прости меня за это.
Слушая Святую, я принялся поглаживать её по волосам.
— Всё в порядке, ты вспомнишь, со временем ты всё вспомнишь.
(Надеюсь, что нет).
— Надеюсь, что да, — вздохнула Святая.
Я взглянул на нож, лежащий на столе. Что если мне сейчас всадить его в шею Святой?
Конечно, яд на неё не подействовал… Но — она не знала о наличии яда в её еде. А если я ударю её ножом — она будет знать об этом.
Прямо сейчас она не осознаёт себя Святой — значит, не знает о том, что её защищает Пророчество, не знает о том, что все раны на её теле мгновенно заживут. Если она будет верить в то, что нож способен ранить её — может ли он действительно ранить её? Может, сейчас, пока Святая не помнит себя Святой — её можно убить, благодаря тому, что она будет верить в это?
Насколько сильно сознание Святой, её вера и восприятие себя — влияет на Пророчество? Есть ли между Святой и Пророчеством двусторонняя, обратная связь? Вот какому вопросу сейчас посвящены мои исследования и эксперименты над Святой.
Стоит ли рискнуть и ударить её ножом?
С другой стороны, если Пророчество защитит её независимо от её веры, то мгновенное исцеление ран и осознание собственной неуязвимости может спровоцировать у Святой возвращение памяти. Я до сих пор не знаю, как точно работает то заклинание Бога Магии, лишившее её памяти. Возможно ли восстановить память — или заклинание уничтожило её безвозвратно, навсегда?
Если удар ножом
Попытка убить Святую открыто — очень рискованный акт. Я не стану совершать его.
Пока я не знаю как именно работает эта потеря памяти — мне нужно быть осторожным.
А узнать особенности её нынешнего состояния я, чёрт побери, не могу! Потому что я не могу связаться с Tolgan Draiokh.
Смешно, как же это смешно! Я — Otolgany — не имею возможности связаться с Tolgan Draiokh!
Это просто нонсенс, самая настоящая нелепость! Я должен иметь возможность связаться с ним независимо от наличия или отсутствия у меня магии! Ведь я — Otolgany. Как я могу быть отделён от Tolgan Draiokh!
Ведь тот же Эльсор, до того как был заточён, всегда имел связь с El’sorah Nearta. Почему же тогда Otolgany может быть изолирован от Tolgan Draiokh!
Возможно, всё дело в том, что я не настоящий Otolgany… Я сам сделал себя им. Если бы я был настоящим прирождённым Otolgany, тогда этой проблемы бы не было. Да и вообще — я был бы другим человеком, магом совсем другого уровня, гораздо выше, чем все Четверо…
Я закрыл глаза и попытался почувствовать бога Tolgan Draiokh и мысленно воззвал к нему. Никаких результатов. Я попытался представить Астральное Пространство и войти в него. Никаких результатов.
Я открыл глаза. Взгляд снова упал на нож на столе. Я не могу атаковать Святую, опасаясь, что это спровоцирует возвращение её памяти. Но это же значит, что я не могу позволить и кому-то другому атаковать её. Если кто-то ранит Святую, и она исцелится — это может спровоцировать возвращение памяти.
Это значит, что я должен оберегать Святую от любых ранений. Я должен вставать на её защиту, прикрывать собой, быть живым щитом, когда какой бы то ни было враг захочет навредить ей. Пусть лучше пострадаю я, чем она. Потому что мои раны можно будет исцелить — если не сразу, то когда-нибудь потом, когда я верну себе магию. (Я когда-нибудь её верну вообще?). Но если ранят её — это может спровоцировать возвращение памяти, и на этом для меня всё будет кончено.
Я посмотрел на Святую, мирно спящую у меня на коленях, моя рука гладила её волосы. Я потрогал ухо Святой. Она улыбнулась сквозь сон и что-то невразумительно пролепетала.
Надеюсь, ей не снится ничего из жизни Святой. Надеюсь, память не будет посещать её во снах в виде каких-то сцен из прошлого.
Я склонился к Святой и поцеловал её в щёку.
— Я тебя никому не дам в обиду, дорогая моя, любимая жёнушка, — прошептал я.
Святая снова что-то довольно пролепетала в ответ.
Столица Империи, город Yngemla El’sorah. Дворец Совета, Башня Четырёх. Зал Собраний.
Три магические проекции людей в балахонах вели жаркую дискуссию.