Музыка души
Шрифт:
Если прежде Петр Ильич жалел племянницу, то теперь начал на нее сердиться. Ну как она, уверяющая, будто безмерно любит мать, не понимает, что своим поведением убивает ее? Петр Ильич ежедневно просил Бога вразумить Татьяну и не допустить ее до собственной гибели и разрушения счастья всей семьи.
Пару дней спустя Александра, взяв с собой Веру и Уку, уехала в Одессу, а потом в Крым по рекомендациям врачей. Петр Ильич вздохнул с облегчением – вдали от старшей дочери она сможет, наконец, прийти в себя и как следует позаботиться о здоровье. Вот только не начнется ли та же канитель, стоит
***
Выполняя обещание Анатолию, Петр Ильич провел в Москве сентябрь, ставший сплошным мучением. Толя опять хандрил и жаловался на судьбу. Хотя на что ему жаловаться? Успешный, умный, красивый молодой человек. Консерваторские приятели после смерти Николая Григорьевича пали духом. Юргенсон показался больным – Петр Ильич даже начал подозревать, что долго он не протянет. Алеша, получивший увольнительную и приходивший повидаться с барином, сильно изменился в худшую сторону: стал еще более дерзким и нахальным, чем прежде, и приобрел манию спорить по любому поводу.
По дороге в Каменку Петр Ильич заехал в Киев проведать племянников. Когда он вошел в квартиру, Аня, Тася, Боб и Митя заканчивали обед. Завидев дядю, все четверо бросились его обнимать. Как выяснилось, Льва Васильевича с ними не было, дети оставались на попечении бонны Мины, и страшно соскучились по родным.
– А где же Таня? – поинтересовался Петр Ильич, поняв, кого не хватает в этой радостно галдящей стайке.
– Лежит у себя – у нее голова сильно болит, – сообщила Аня и, заметив, как он нахмурился, поспешно добавила: – Ты не думай, дядя Петя, она хорошо себя ведет: рано ложится, рано встает, занимается хозяйством.
– Ну, дай-то Бог, чтобы она совсем поправилась, – облегченно вздохнул Петр Ильич.
– А у нее новый жених появился, – с лукавой улыбкой доложила Тася. – Отто Романович Керн. Он коммерсант – сахар продает. Очень милый. Так на Таню смотрит – просто глаз не сводит…
– А она что?
– Ничего, – с легким неодобрением ответила Аня. – И не отказала, и не согласилась. Не знаю, чего она от него хочет.
Оставалось только сокрушенно покачать головой. Зная, какой кокеткой стала Таня, Петр Ильич подумал, не сама ли она своим поведением довела Керна до предложения, а потом пошла на попятный. Так она никогда достойного мужа не найдет.
В Каменке он успел лишь мельком увидаться с Левой, который в свою очередь уезжал в Киев к детям. Большой дом опустел: кроме Петра Ильича и горничной не осталось ни единой живой души. С одной стороны, можно было спокойно заняться оперой. А с другой – стало тоскливо без привычного детского щебета, Боба, приходившего по утрам мешать работать, старших девочек и их кавалеров, Саши и Левы.
***
По грунтовой дороге, идущей через опустевшее поле, Петр Ильич возвращался с послеобеденной прогулки. Прохладный октябрьский ветер раздувал полы осеннего пальто и норовил сорвать с головы шляпу, так что приходилось постоянно ее придерживать. Подходя к усадьбе, он заметил карету, въезжавшую в ворота. Он ускорил шаги, спеша встретить прибывших. Какова же была его радость, когда первой, кого он увидел, оказалась Александра.
– Санечка! – Петр Ильич со счастливой улыбкой
А следом появился незнакомый молодой человек в форме морского офицера, скромно в стороне взиравший на семейные приветствия. Он не был красавцем, но его милое и умное лицо с большими светлыми глазами сразу располагало к себе. Взяв его за руку, Вера подвела молодого человека к Петру Ильичу и представила:
– Дядя Петя, познакомься: мой жених – Николай Александрович Римский-Корсаков.
– Рад знакомству, – искренне произнес он, протягивая руку.
О женихе Веры он уже знал из Сашиных писем, и был рад за племянницу. По тому, как молодые люди смотрели друг на друга, держались за руки, переплетая пальцы, мечтательно улыбались, сразу становилось ясно, что они по-настоящему влюблены. Одно огорчало: Вера выходила замуж раньше старшей сестры.
– Свадьба назначена на четвертое ноября, – сообщила Саша.
– Ты ведь останешься, правда? – умоляюще посмотрела на дядю Вера.
– Конечно, Веруша. Как я могу пропустить такое событие? – он ласково поцеловал племянницу в лоб.
Николай Александрович, сразу понравившийся Петру Ильичу, пару дней спустя и вовсе стал казаться своим человеком – будто они десять лет знакомы. А уж Вера в женихе души не чаяла. Еще совсем недавно и не задумывавшаяся о замужестве, теперь она могла говорить только о предстоящей свадьбе.
И все же, когда до радостного дня осталось совсем немного, Вера вдруг погрустнела, выглядя смущенной и растерянной. Вечером перед сном Петр Ильич зашел поговорить с ней об этом и поинтересовался, что происходит.
– Неужели ты уже разочаровалась в Николае? Мне казалось, вы друг друга очень любите.
– Да что ты, дядя Петя! – возмутилась Вера. – Конечно, я люблю его, иначе и не было бы ничего. Но знаешь, мне вдруг так грустно стало, как подумаю, что совсем скоро покину наш милый дом, маменьку и папеньку, сестер, братьев… Когда-то я их еще увижу снова?
– Ну, это вполне естественное чувство, – улыбнулся Петр Ильич. – Пройдет.
– А еще… – Вера сбилась на мгновение и доверительным тоном продолжила: – Я писала недавно Колиной матери. И она ответила мне очень ласково и мило. Но… она назвала меня своей доченькой. А я… никак не могу смириться с мыслью, что кто-то еще, кроме маменьки, может называть меня дочкой. Это так странно… так пугает…
У Веры на глаза навернулись слезы, и лицо сделалось совершенно потерянным.
– Полно, Веруша, – Петр Ильич ласково обнял начавшую всхлипывать племянницу. – Никто никогда не займет место твоей матери. Радоваться надо, что свекровь хорошо к тебе относится.
Вера кивнула:
– Да, я знаю. Я привыкну… со временем.
В сущности, Вера была еще совсем ребенком – всего-то семнадцать лет. Не удивительно, что она так боялась оказаться оторванной от родных.
На свадьбу, которая проходила в Киеве, собралась вся семья, кроме Модеста, уже уехавшего с воспитанником за границу. Забыв свои страхи, Вера сияла и солнечно улыбалась. Сразу же после торжества молодые, провожаемые со слезами, поцелуями и наставлениями, отбыли в Париж.