МУЗЫКАНТ В ЗАЗЕРКАЛЬЕ
Шрифт:
только во время войны, но и после.
Рихтер, у которого отец был расстрелян НКВД в 1941-ом.
Рихтер, у которого мать ушла на Запад с немцами в 1944-ом.
Рихтер, которого уже в 1950-ом выпустили с гастролями по
странам соцлагеря.
Рихтер, который играл на похоронах Сталина.
Рихтер, которого в 1960-ом выпустили с гастролями на Запад [1].
Но если Рихтер хотя бы догадывался о том, что в прохоровской
квартире просвечиваются вдоль и поперек приходящие туда
посетители,
ПРЕДСКАЗАНИЕ» («ОН ТЕБЯ ПОСАДИТ»)?
Для ответа на этот мучительный вопрос имеет смысл прочесть
статью Артура Штильмана о Борисе Гольдштейне (Еврейская
старина, 2006, №7), где сказано, в частности, следующее:
<<Где-то в 1976 году, бывшая соученица артиста ещё по классу
Столярского, скрипачка Большого Театра М. Стыс волею судеб
попала как-то в «салон» Нины Львовны Дорлиак (жены пианиста
С.Т. Рихтера). По словам Стыс, среди многих тем текущего
момента вдруг возник разговор о Гольдштейне. Неожиданно
Нина Львовна сказала: «Пока мы (то есть, надо понимать, её муж
Рихтер – А.Ш.) ездим в Германию, Буся Гольдштейн там карьеры
не сделает…» Естественно, вскоре её слова стали известны очень
многим, да и, наверное, были адресованы многим потенциальным
эмигрантам, подумывающим о переезде на Запад.
Можно верить и не верить в совпадения, но факт остаётся фактом
– вскоре после этого импресарио Гольдштейна, очень успешно
начавшего свои выступления в Европе, встречая повсюду большой
интерес публики и полные залы, направил артисту письмо с
уведомлением о невозможности продолжать с ним контракт «по
причинам общеэкономическим, вызывающим необходимость
сокращения работы и обязательствам по отношению к своим
«старым» клиентам, которых не может бросить из-за многолетнего
сотрудничества». И это при неподдельном интересе к искусству
Гольдштейна, полным залам и восторженным рецензиям?! За всем
этим, несомненно, стояло давление извне. Примерно такая же
история произошла с моим другом певцом Мишей Райцином и
примерно в то же время, но в Америке.
Понятно, что этот эпизод не повлиял на дальнейшее развитие
концертной работы замечательного артиста, но история эта
совершенно ясно показала, что в Москве о нём не забыли…<…>
<…> Я [т.е. А. Штильман] рассказал ему [Борису Гольдштейну]
историю со зловещим предсказанием Н.Л. Дорлиак. Мне
показалось, что он об этом знал. «Ну что вы хотите? Они ведь
подневольные люди», – ответил он спокойно. >>
Не будь свидетельства Артура Штильмана, «сбывшееся
предсказание» Рихтера можно было бы интерпретировать по-
разному. Например, как всего лишь проявление минутной обиды
на
«Он тебя посадит». (Мой отец бывал иногда несправедлив и резок.
Когда-то он высказался примерно в таком духе: у Рихтера рояль
звучит как разбитое корыто. )
Однако свидетельство А. Штильмана и моя «Мышеловка», взятые
вместе, в сущности, превращают «сбывшееся предсказание» в
неприятнейший вопрос, обращенный к самому Рихтеру.
[1] Все перечисленные факты взяты мной из упомянутого выше сборника
«Вспоминая Святослава Рихтера» и книги Б. Монсенжона «Рихтер.
Дневники. Диалоги» (М.: Классика-XXI, 2007).
3. ГОРЕЧЬ ЛЮСТРАЦИИ
6 июня 2006 года Ирина Корсунская, прочитав моего «Гения зла»
и, в частности, письмо И.Л. Кушнеровой от 28.07.2003,
высказалась [в интервью Елене Шварц] о причинах ареста своей
родственницы [пианистки, ученицы Г.Г. Нейгауза] Веры
Максимовой-Лимчер, обвинив в этом аресте моего отца.
Интервью Ирины Корсунской помещено на сайте IGRUNOV.RU.
Вот мой ответ.
Достаточно сопоставить две даты:
1944 год, арест Веры Максимовой по обвинению в заговоре
против Берии и в террористическом акте [см. текст И. Кор-
сунской];
1948 год, продолжение учебы в Консерватории (напомню – при
живом Берии) [см. упомянутое письмо И.Л. Кушнеровой], чтобы
понять – в судьбу Веры Максимовой вмешались ВЫСШИЕ СИЛЫ,
которые редко делают что-нибудь задаром.
Я считаю, что трагический выбор [т.е. самоубийство] Веры
Максимовой-Лимчер – это отрицание того, что ее заставили
говорить о моем отце.
А.А. Локшин, сын композитора
январь 2007
Этот текст, за исключением слов в квадратных скобках, был
послан в январе 2007 года Елене Шварц, но никакой реакции не
последовало. Поэтому я сейчас выскажусь подробнее.