Мы из спецназа. Лагерь
Шрифт:
– Не боись, он свое слово уже сказал. И Папа не будет против.
– Гусак по-боксерски резко выдохнул из себя воздух.
– Короче, на раз надо воспитать козлика.
– Да он и так сделает все, что скажем.
– Может, и сделает, только и продаст при первом удобном случае. Все равно как на той поляне.
– Так уже вроде получил за ту поляну.
– Значит, мало получил! Пусть с мое попробует.
– Гусак припомнил слова Папы, снисходительно похлопал Дуста по щеке.
– Без битья, сосунок, воспитания не бывает. Короче, опускать
– Так-то оно так, только как бы палева не вышло.
– Чего ты боишься?
– Так это… Его ж на родичей раскручивать собирались.
– Сто лет пройдет, пока соберутся. Или думаешь, он должок свой добровольно отдаст? Хрен там!
– Гусак фыркнул.
– А поучим муфлона, - и нас уважать станет, и должок свой скорее вернет.
– Ясно…
– Ну, а раз ясно, значит, останешься за главного.
– Чего?
– Я говорю: мазу останешься здесь держать. Возьмешь на себя столовку и прочую хрень.
– А ты куда?
– Я временно отчаливаю…
Дуст понятливо напрягся, даже оглянулся по сторонам.
– Никак дельце замаячило?
– Точно, - Гусак кивнул.
– В город мне надо, кента одного попасти. Не кто-нибудь, - сам Папа посылает! Прямо сейчас и поеду.
– Вернешься-то скоро?
– По ходу решу. А вам надо тут гниль почистить. Чтоб не завоняло ненароком. Вкурили, козлики?
Дуст со Шварцем - оба с готовностью кивнули. И тот, и другой были не согласны насчет гнили и предстоящей чистки, но вожак на то и вожак, чтобы его слушаться. Приказы, конечно, скверная штука, но по слухам, они даже в армии не обсуждаются…
Глава 11
Спустя каких-нибудь десять минут, Игнат уже сидел в подсобке с Аленой и, нескладно пересказывая сюжет недавних событий, взирал на лагерный двор через загаженное мухами стекло. Далеко направо простиралось поле с баскетбольными кольцами, чуть ближе тянулась череда ржавых брусьев и турников. Тут же красовались вкопанные в землю автомобильные покрышки, под которыми обычно заставляли проползать проигравшихся в карты. Налево тянулась череда двухэтажных бараков - довольно изношенных, с выпирающими наружу трухлявыми досками, с множеством скабрезных словечек на стенах, знаменующих собой местное графити.
– Да-а, удивил ты меня, Натушка! Ты же вроде никогда не дрался.
– Я и сам удивляюсь.
– Очень интересно!- покачивая головой, Алена отошла к стене, уселась на свернутый рулоном рубероид. Щелкнув зажигалкой, прикурила пару сигареток, одну протянула Игнату.
– Держи, буян, по такому поводу угощаю.
– С начинкой?
– Само собой.
– Откуда ж такое богатство?
– Значит, достала, какая разница!
Игнат глубоко затянулся, по-кошачьи зажмурился.
– Хорошая травка! Каждый день бы такую курить!
– Ты курить-то кури, а о деле не забывай. Я тебя сюда не за тем позвала, чтоб твои
– А зачем?
– Ко мне Любаша сегодня подваливала, прикидываешь? О долге напоминала.
– Так это она тебе косяк сбросила?
– Ну, и что? Мы ей так и так должны под самую завязку. Косяком больше, косяком меньше - какая, фиг, разница?
– Когда больше - всегда лучше, - Игнат мечтательно затянулся.
– Тогда любое палево можно пережить.
– Хрен, ты переживешь!
– Алена презрительно фыркнула.
– Ты хоть раз серьезно задумывался о том, что с нами будет?
– Откуда мне знать? Я не генеральный секретер, чтобы голову за каждый день ломать.
– Ну, а не будешь ты ломать, значит, тебе сломают! Придуркам - им завсегда головы ломают.
– Следи за базаром!
– У меня нормальный базар, Натушка.
– Ничего себе - нормальный! Ты ж вчистую наезжаешь!
– Потому и наезжаю, чтоб мозги тебе прочистить. Любаша ведь не шутит. Вот зажмут нас с тобой в угол - и запоем тетеревами!
– Значит, это… Надо ускоряться. Типа, как товарищ Грибачев предлагал.
– Шутки шутишь?
– Причем тут шутки? Жизнь-то, бляха-муха, идет! Вот и не фиг кукситься… - Игнат выпустил перед собой пару аккуратных колец, в одно из них тут же попытался нырнуть макушкой. При этом чуть было не растянулся на полу, сам же над собой и засмеялся. Травка явно подействовала на него, и Алена тут же пожалела о подаренном косяке.
– Так что делать будем, весельчак?
– А что нам делать?… - приятель легкомысленно пожал плечами.
– Работаем по прежнему плану. Они ведь съемки готовят, а мы свои, в натуре, проведем! Камера в надежном месте, диск есть, чего ты волнуешься?
– А это ты видел?
– Алена кивнула в сторону окна.
– Похоже, накрывается наша съемка.
– Что там еще?
– Игнат лениво повернул голову.
– Вроде чинят что-то…
– В том-то и фокус! Любаша работягу вызвала, сейчас он крыши латает. Значит, и до твоей дырки над студией доберется.
– Ну?
– Баранки гну! Мы ведь через нее снимать собирались. Вот заделает ее - и как снимать будем?
– Может, не заделает? У нас ведь быстро ничего не чинят.
– Этот починит! Вон какой бугай! Вчера с мастерской ковырялся, а сегодня уже здесь.
– Алена внимательно следила за работой незнакомца.
– Доски как перышки в руках вертит!
– Да уж, амбал!… - Игнат приблизил к окну лицо.
– И шрам через всю грудь. Как пулеметная лента у матроса… Ха! Да я его знаю!
– Откуда?
– Так это ж на него нас Гусак натравил. Сказал, воспитать надо новичка, ну, мы и попробовали.
– И что?
– Ничего. Сильвер прискакал, разогнал всех… Хотя я так прикидываю, этот типус и без Сильвера устоял бы. Во всяком случае, лягался он здорово!
– Игнат невольно потер ноющую голень.
– Нога до сих пор болит… И как достал, непонятно! Я ведь ближе двух метров к нему не приближался…