Мы, монстры. Книга 1. Башня
Шрифт:
Даарцы — сами что горные великаны. Огромные, шумные, дикие, перевернут вверх дном любой городок, а если до Нат-Када доберутся, обязательно еще и во дворец захотят. В гости. И во дворце тоже все перевернут, и дворец перевернут. Победят всех, кого нужно и не нужно, и уйдут, оставив за собой руины.
Правда, во дворец Тейрин волен будет не пустить — печать на письме не королевская. Сойка — здешняя, почтовая.
Так что же выходит? Какой-то рядовой даарский охотник потерял по дороге оборотня и теперь так хочет его найти, что обнаглел и написал
С другой стороны, хорошо, что предупредил. В Верхние земли вломилась неизвестная дрянь с заглавной буквы. И теперь Тейрин пытался определить, где меньшее зло, кто нанесет больше ущерба и посеет больше паники: монстр или толпа крикливых даарцев верхом на вивернах.
И то, и другое было неприятно.
Он бросил кости. Задумчиво взялся за фигурку, размышляя, как оптимально использовать выпавшие пять ходов.
И если не пускать охотников, какими ресурсами останавливать оборотня? У них много всякой пакости водится, но такой — нет.
— Пока нет, — шепотом исправил себя Тейрин. Иногда он говорил сам с собой. Больше ему было не с кем. А даже если кто и находился рядом — что они понимали?
Потому Тейрин и не боялся, что его подслушают. Его собеседники — а врагов он держит близко, как положено, и с ними беседует постоянно, — зачастую не могли понять его, даже если он облачал мысли в речи. Так что поймут из брошенного вскользь обрывка фразы?
"Слишком высокого ты о себе мнения, - подумал Тейрин.
– Это тоже опасно. Даже если ты в этом мнении прав".
Итак, о пакости.
Пакости становилось все больше. Расползалась, разрасталась по землям, не только Верхним — по всему миру. Вот уже бегут к ним оборотни из Даара, а в Даар скоро полезут нат-кадовские монстры, и придет время, когда ферронские Хранители, которые только затем и существуют, чтоб с этой дрянью бороться, не будут успевать ее сметать.
Тейрин поднял взгляд на стену. Там, на стене, висели письма и документы, расчерченные карты и шпионские доносы. Удобная штука, если хочешь видеть всю доску… гм! ...всю картину.
Он хотел сказать — “всю картину”.
Мир пребывал в хаосе. И пребывал очень давно. На полях играли разные фигуры, заметные и не очень, некоторые менялись ежедневно, некоторые оставались, преумножая мощь, но в какой-нибудь поворотный момент откуда-то из чащи, из-под земли, из грязи и болот выбиралось еще что-нибудь — мощнее. Наносило удар и рушило все вокруг. И не было никого, кто следил бы за порядком. А все потому, что боги мертвы.
Старая, как мир, легенда. Ее рассказывали детям в многодетных семьях, мол, не ссорьтесь, не деритесь, а то будет, как с Мертвыми: шестеро братьев и сестер, шестеро главных, сильнейших богов, шестеро, на которых держался мир, не поделили между собой власть и уничтожили друг друга в Последней битве. У Тейрина братьев не было, да и матушка рассказывала совсем другие сказки.
Но о богах-то
Сорэн была Светом.
Глава 19. Белый камень
Тейрин поднял камень в одной из подворотен. Таких камней в Нат-Каде было полно - белый мраморный город разрушался уже давно, и его осколки лежали под ногами, в грязи.
Тейрин убегал от людей, что гнались за ним. Или от монстров, или от вечерних теней, которые показались живыми, - он толком не разобрал. Он был из Нат-Када, потому с детства знал: если рядом с тобой шевельнулась тень, если услышал странный звук, если показалось, что услышал странный звук, - беги. Не оглядывайся.
Он влетел в подворотню, завернул за угол, споткнулся о кочку и упал на груду камней. То ли там недавно что-то разломали, то ли, наоборот, собирались строить и привезли камни, но груда была огромной, и даже странно, как смог он схватить именно тот камень.
Тот самый камень.
Схватил его и развернулся ко входу в подворотню. Убежать он уже не успел. Зато мог метнуть в преследователя камень. Сердце колотилось так, будто вот-вот выскочит из груди, дыхание сорвалось еще пару кварталов назад, и Тейрин никак не мог его успокоить. И едва не задохнулся, когда услышал голос.
Женский, теплый, нежный, голос прозвучал в его голове, но Тейрин сразу понял - это заговорил камень. Точнее, то, что было в этом камне заключено.
– Не бойся, дитя, - сказал голос.
– Я не… боюсь… - срывающимся шепотом ответил Тейрин.
– Я помогу тебе, - пообещал камень.
В подворотню так никто и не вбежал, Тейрин оторвал наконец взгляд от неровной арки и покосился на камень. С сомнением хмыкнул. Тот потеплел в ладони.
– Поможешь... как?
– спросил Тейрин.
– Я буду вести тебя, - пообещал камень.
– Кто ты?
– спросил Тейрин.
– Я Свет, дитя. Я - Сорэн.
– Первородная?
– спросил Тейрин, потому что помнил ее имя.
– Из Мертвых богов?
Она рассмеялась, нежно и тихо. И так же нежно поправила его:
– Я уже не мертва. И я помогу тебе.
– А я - тебе, - согласился Тейрин, потому что уже тогда, десятилетним ребенком знал, в мире ничего не делается просто так. За все надо платить.
Теперь он в этом убедился окончательно.
За воскрешение Сорэн придется заплатить огромную цену. Ему, его людям, его землям.
– Ты же была первой, да?
– спросил он тогда, шагая к дому и сжимая в ладони камень.
– Я была первой богиней, - исправила она.
И он вспомнил легенду.
***
Первым было море, Мирдэн, огромные солёные небо и земля, не было в мире ни Тьмы, ни Света, ни крови, ни слёз, лишь хлад и пустота, и дна у моря не было. И не было никого живого, ибо море было ядом, а яд был солью.