Мы, монстры. Книга 3: Зверь

Вернер Тим

— Я не боюсь штормов, — ответила почти ласково, но все так же холодно, Нивену даже показалось, что он услышал в голосе угрозу, такую же призрачную, воздушную, невесомую, как сама Аэйлар. Но такую же настоящую, твердую, острую. — Я управляю штормами.

— Да, — понимающе протянул Нивен. — Напугала. Страшная. Довольна?

Покосился наконец на нее — как раз успел к моменту, когда она изумленно подняла узкие светлые брови. Ухмыльнулся и осторожно лег.

Ему нужно было лечь: слишком много воздуха уходило

на то, чтобы сидеть и говорить.

“А промолчать не мог, да?” — мрачно спросил у себя.

— Змею еще, — сказал он и закрыл глаза. — Можно бояться. Тут бывают…

— Ни одно живое существо не нападет на нас, — твердо ответила Аэ. — Мы Иные. Мы никогда не причиняли зла им, а они — нам.

— Я не эльф, — Нивен попытался поднять руку, но вышло только слабо взмахнуть. И говорить нужно было медленно, тихо, чтоб успевать вдыхать.

— Я помню, — презрительно хмыкнула она. И с холодной жалостью добавила. — Ты еще не разобрался, кто ты на самом деле.

— Так змея… тоже не разберется… — пробормотал Нивен и подумал: “Да заткнись уже! Только девчонку пугаешь… Без смысла, без нужды. Как Шаайенн, честное слово!”

Но продолжил:

— Сначала съест. Потом поймет. Или не поймет. Чего понимать? Она змея…

— Нивен! — оборвала она его.

— А?

— Береги дыхание, — холодно бросила. Ну, или попыталась холодно, а вышло, скорее, удивленно.

Нивен замолчал. Он был опять в темноте, опять на волнах, опять один.

Кажется, он понял, почему Йен постоянно говорил — он не хотел оставаться один в темноте.

Аэ что-то зашептала — не ему, ветру. Повторила фразу. Начала другую. Нивену казалось, он вот-вот разберет. Он уже почти разобрал. Он будто знал, что она говорит, просто забыл, но сейчас вспомнит…

***

— Ой, да хватит уже себе врать! — фыркнул над ухом Ух’эр.

Нивен не открыл глаз. Он бы еще и повернулся на другой бок — чтобы спиной к Ух’эру, но, во-первых, не был уверен, с какой стороны Ух’эр сейчас, а во-вторых, слишком много сил сосредоточил на том, чтобы дышать. К тому же Ух’эр все равно был не настоящим.

— Ты глупый, — в грудь толкнулся острый коготь. — Ты ничего не забыл и ничего не вспомнишь. Сказать, почему? Да потому что ты ничего не знаешь! Тебе нечего вспоминать! Это не твой язык, не твой народ и уж точно не твоя женщина. Думаешь, там что-то есть, — Ух’эр надавил когтем сильнее, — в глубине души? У тебя пустота вместо души, ребенок! Ты сам — пустота!

“Интересно, — подумал Нивен, говорить он не мог, но вполне мог думать. Надо будет — Ух’эр услышит. — Это семейное? Лаэф ходил, не выходил. Теперь ты. Кто следующий? Давай Эйру. Чтобы было, на что смотреть. Или Тэхэ. Посмотрю хоть на рога”.

— Думаешь, иная девчонка поможет

тебе? — хмыкнул Ух’эр. — Нет, на какое-то время она, конечно, поможет… — Нивен не видел, но ясно представил — Ух’эр смерил Аэ оценивающим взглядом. — Напряжение снимет… Развеселит, развеет… Да, дружок, ты не дурак! То есть дурак, конечно, но женщину ничего так выбрал… Гм! Отвлекся, прости. Так вот — когда ты закончишь с ней, дитя, ничего не изменится. Ты все еще будешь пустым. И надежды уже не будет. Сейчас-то ты надеешься, что она увезет тебя в волшебный эльфийский лес, и там тебя вдруг спасут и примут к себе, и вы станете жить долго и счастливо…

Ух’эр рассмеялся, непривычно мягко и совсем невесело. В смехе на этот раз не было высоких звонких нот, будто не насмехался, как всегда, а наоборот — сочувствовал.

Только кто ж ему поверит?

— Ну, в лес-то она тебя увезет, но что тебе тот лес, если ты не изменишься? Ты все равно останешься собой! — Ух’эр постучал когтем теперь по лбу, проговаривая в такт. — Кус-ком тем-ной пус-то-ты.

Нивен слабо отмахнулся. Коготь был острым, впивался в кожу, пробивал до кости, и было больно, но к боли Нивен привык, а вот к страху — нет. Почему-то стало страшно, что сейчас пойдет кровь, и Аэ увидит.

Испугается и выбросит за борт.

“Не знаю, как, — ответил Нивен на не заданный Ух’эром вопрос. — В лодку же как-то втащила…”

— И может быть, правильно сделает, когда выбросит… — прошептал Ух’эр, уже не над ухом, уже издалека. Шепот вплелся в шорох волн. — Ты ведь опасен, малыш. Для волшебного леса, для нее, для их мира. Мы вместе — опасны. А мы — вместе…

— Отстань! — пробормотал Нивен, отмахнулся еще раз и наконец сел.

Аэ, только что тонкой струной тянувшаяся вверх, шептавшая ветру, опустила взгляд.

Опустилась сама — присела напротив.

— Сон? — спросила, заглянула в глаза.

“Смерть, — подумал Нивен. — Пристала, зараза. Как ее отвадить?”

— Пустяки, — ответил ей и снова закрыл глаза.

“Не спи! — подумал, чувствуя на себе пронзительно ледяной взгляд. — Не хочешь за борт — не спи! А то уже смотрит. Подозревает. Руки, небось, чешутся. Просто лежи. Не шевелись. Прикинься мертвым. Но не слишком. Ты же не хочешь за борт…”

Путь обещал быть долгим.

***

— Что он делает? — спросила Тэхэ из-за плеча.

Лаэф обернулся к ней.

Тэхэ с каждым днем умирала. Ссыхалась. И уже с большим трудом носила свои роскошные рога — так и норовила не вовремя склонить голову. Никто другой не был тут там несчастен, как она. Никто другой не был так связан с самой жизнью — с ручьями и травами, деревьями, птицами, зверями, рыбами, никто другой так не водил белой ладонью по мерцающей глади ручья, никто так не питал саму жизнь собой и так не питался от жизни.