Мы над собой не властны
Шрифт:
Эйлин поймала взгляд Коннелла в зеркальце заднего вида:
— На дорогу смотри!
Когда Коннелл отвернулся, она застегнула ремень.
Проехав еще квартал черепашьим шагом, Коннелл снова потерял управление. Машина заскользила по льду и впечаталась в припаркованный у обочины «БМВ».
Ремень безопасности врезался в ребра. Эйлин расстегнула пряжку. Выброс адреналина подействовал как хороший разряд тока.
— Все целы?
Эда основательно тряхнуло, однако он не был ранен. И Коннелл тоже. И сама Эйлин — ни царапинки.
Выбравшись наружу, она увидела, что заднюю часть «БМВ» смяло в лепешку, так же как и нос «каприса».
— Жопа, жопа, жопа! — повторял Коннелл.
—
Она осторожно обошла вокруг машины. Крыло с пассажирской стороны вдавило внутрь. Рама погнулась в месте стыка с дверцей. Эд, весь дрожа, пытался нашарить ручку.
— Вот не надо было мне садиться за руль, — вздохнул Коннелл.
— Эд! — крикнула Эйлин, качая головой, чтобы он понял. — Она не откроется! Коннелл, как ты думаешь, ехать еще можно?
— Вряд ли, — отозвался Коннелл. — Помяло здорово.
Правое переднее колесо скособочилось — машина словно припала на одно колено. Коннелл почесал за ухом:
— Не пойму, отчего колесо так погнулось. Я же тихо ехал!
— Наверное, починить уже нельзя, как ты думаешь? Машина-то старая.
— Да, наверное.
— Иди в тот дом, расскажи, что случилось, и попроси позвонить в полицию.
Дом, на который она указывала, стоял в стороне от дороги, на невысоком холме, и больше походил на роскошный особняк.
Эйлин, забравшись на водительское сиденье, потянулась к бардачку через колени Эда — он все это время бил себя по голове с мрачной решимостью монаха, занятого умерщвлением плоти. Эйлин вытащила конверт, который годами лежал нетронутый в машине, с надписью рукой прежнего Эда: «Документы на машину и страховка». Трудно представить, что человек с таким летящим почерком теперь еле-еле выводит слова крупными печатными буквами.
Коннелл с бумагами поднялся по каменной лестнице к дому, а Эйлин завела мотор. Свет уцелевшей фары выхватывал из темноты снежинки и отражался от блестящих боков изувеченного «БМВ». Эйлин включила печку на полную мощность. Эд потянулся выключить — должно быть, бессознательно, по привычке. Невозможно же до такой степени ничего не соображать, правда? Эйлин шлепнула его по руке и снова усилила обогрев.
Эйлин с сыном стояли в снегу, дожидаясь, когда приедет эвакуатор. Эд сидел в машине.
— Вот несчастье, — сказал Коннелл. — Сколько денег сейчас вылетит...
Эйлин без конца спорила с Эдом, считая, что страховать от аварии старую машину — десять лет уже — это пустая трата денег, но Эд настоял на своем.
— Да может, не так уж и много. Для таких случаев и существует страховка.
— Мам, прости.
— Мы все живы, это главное. А машину можно другую купить.
Или не покупать, подумала она, скрывая улыбку.
— А что, — прошептала едва слышно. — Тоже способ избавиться от автомобиля.
— Что ты говоришь?
— Я говорю, тоже способ встретить Новый год.
— С Новым годом, — уныло отозвался Коннелл.
— С Новым годом!
Сотрудник Американской ассоциации автомобилистов предложил отвезти их домой, прежде чем забирать машину. Эйлин сидела на коленях у Эда, Коннелл — между ними и водителем.
Когда подъехали к дому, Коннелл спросил водителя, не подбросит ли тот его до станции.
Эйлин изумилась:
— Ты все-таки собираешься на эту свою вечеринку?
Наверное, мальчик догадался, что второй раз его из дому уже не выпустят. Водитель и Коннелл вопросительно смотрели на Эйлин.
Она махнула рукой:
— Иди уж...
Эйлин вылезла из машины и помогла выбраться Эду. Снег лежал уже слоем
Поднявшись в спальню, она сняла жемчужное ожерелье и вместо вечернего платья натянула тренировочный костюм. Помогла Эду переодеться ко сну — вдруг ему захочется лечь пораньше.
Вынула из морозилки большую упаковку мороженого, а из буфета — две ложечки, хотя вторая служила только для успокоения собственной совести. Эд пару ложек съест, не больше.
Они включили развлекательную программу по телевизору. Эд уснул, запрокинув голову и раскрыв рот, задолго до полуночи. Эйлин не стала его будить.
Она вспоминала их первую встречу и как Эд поцеловал ее, когда пробили часы. Весь новогодний вечер она этого ждала. Он поцеловал ее посреди танцпола, где толпились десятки пар, и тогда случилось то, о чем Эйлин столько раз слышала, но считала глупой выдумкой: все вокруг исчезли, и во всей вселенной не осталось никого, кроме них двоих. А сейчас они и вправду остались вдвоем, никого больше рядом нет. Светящийся шар на Таймс-сквер неспешно спустился до самой земли [24] ; на экране зажглись цифры: «1994». Никак не вспомнить ощущение того первого поцелуя. Начал Эд очень просто, как будто из вежливости, а потом взял ее лицо в ладони и вдруг стал целовать так жадно, словно мечтал об этом всю жизнь, а не те несколько часов, что они знакомы. Эйлин уже тогда поняла, что выйдет за него замуж. Столько лет прошло... Сейчас перед ней сидит как будто совсем другой человек. Волосатая грудь в вырезе майки едва приподнимается на вдохе, словно он и не дышит по-настоящему. Эйлин потянулась к нему, прижалась губами к губам. Его глаза были закрыты — как у нее в тот первый вечер. Эйлин боялась, вдруг он проснется и закричит или оттолкнет ее, но он, не просыпаясь, начал целовать ее в ответ.
24
Светящийся шар на Таймс-сквер неспешно спустился до самой земли... — В новогоднюю ночь на Таймс-сквер в Нью-Йорке за минуту до двенадцати часов начинает плавно спускаться по флагштоку большой светящийся шар, установленный наверху здания штаб-квартиры «Нью-Йорк таймс». Спуск шара завершается ровно в полночь, отмечая наступление Нового года.
Починить «каприс» оказалось невозможно. Деньги, полученные по страховке, Эйлин положила на текущий счет.
Может, купить на эти деньги новую машину для себя? Например, спортивный двухдверный «БМВ», вроде того, в который врезался Коннелл, или «мерседес» бизнес-класса, весь такой блестящий и неуязвимый. Не придется больше мучиться от стыда за облезлую краску на крыше автомобиля, за провисшую обивку на потолке вокруг лампочки, за скрипучие и громыхающие дверцы. Новую машину не стыдно будет оставлять на стоянке возле церкви.
Ребенка растить — сплошные траты, но иногда и от него бывает польза.
59
На похороны матери Эда съехалась родня со всех концов страны. Фиона покинула свой Статен-Айленд впервые со времени того давнего сюрприза на день рождения Эда. Фил и Линда прилетели из Торонто. Встреча с Филом, кажется, не утешила Эда. Наоборот, он стал горевать сильнее, словно вдруг осознал — годы, проведенные по разные стороны границы, уже не вернуть. Вечером накануне похорон братья несколько часов просидели на кухне: Фил говорил, а Эд слушал. Каждый раз, как Эйлин туда заглядывала, Эд плакал, не стесняясь слез.