«Мы не дрогнем в бою». Отстоять Москву!
Шрифт:
Лейтенант Тюкаев, ходивший с группой бойцов комендантского взвода на дорогу, где они обстреляли колонну противника, доложил Шапошникову:
– Пятнадцать убитых. Раненых они, видимо, все же с собой утащили. Орудие исправно, опять Беззубенко разбогател.
– Сколько всего получается за эти сутки?
– Считая с итогами ночного боя, то восемьдесят убитых, двадцать пленных. Наши потери – двое убитых, четверо раненых, – доложил Тюкаев.
– А ты хорошо посчитал? – удивился Шапошников. Потери немцев показались ему слишком большими по сравнению со своими.
– Все точно, ровно восемьдесят, никого не забыл, – с нарочитой обидой ответил
– Иди, пиши донесение.
День был действительно на редкость удачным. Обычно во взятых деревнях находили всего по несколько трупов гитлеровцев, хотя повозиться приходилось порядком, а тут сразу сотню вывели из строя, да сколько должно быть раненых, и все это со своими минимальными потерями. «А мальчишки-то где? – вспомнил Шапошников. – Если бы не они, то и у нас не было бы такого успеха».
– Алексей Дмитриевич, – окликнул он комиссара полка Наумова, – а где те двое ребятишек, что нас на немцев навели?
– Эх, и я не подумал их отблагодарить, – расстроился Наумов. – Где теперь их искать… Я и в лицо их не запомнил.
– Я тоже в темноте не разглядел и даже имен не спросил, – с огорчением сказал Шапошников.
Отдыхать долго не пришлось, на горизонте опять показались дымы от горящих деревень. С наступлением сумерек колонна управления полка, спецподразделения и обозы пошли на запад, догонять свои роты, связи с которыми не было почти сутки.
На следующий день в одной из отбитых у противника деревень в штаб к Шапошникову приехал майор Кустов. Шапошников не видел его с начала наступления, штаб дивизии шел на переход сзади. Если уж Кустов приехал в полк, то по важному делу, понял Шапошников.
– Мороз какой! Продрог как собака! Нет ли чего погреться? – обметывая валенки от снега, спросил Кустов. – Как вы устроились! – позавидовал он, осматривая избу. – Тепло, даже стол есть. А мы и спим, бывает, прямо в санях. Жгут, сволочи, все подчистую.
– Неужели без охраны? – Шапошников посмотрел в окно.
– Как же, на двух санях приехал, с пулеметом теперь не расстаюсь.
Шапошников знал, что Кустов под Ефремовом чуть не угодил в плен. Ехал на машине без охраны, только с адъютантом Гришина, и на окраине города въехал в колонну немецких автомашин. Каким-то чудом ему тогда удалось уйти. Выручил пистолет и быстрота реакции. А адъютант, лейтенант Серый, и шофер попали в плен. После этого случая майор Кустов в полки ездил только с охраной.
– Приказ командира дивизии привез. От этого места, – Кустов отчеркнул на листе бумаги карандашом, – зачитать личному составу.
«…Учесть, что перед фронтом дивизии действуют разбитые в боях 512-й и 63-й пехотные полки, поэтому только дерзкие с нашей стороны действия приведут к полному разгрому противника. При наступлении не выжимать и не отталкивать противника, а окружать и уничтожать его, не боясь за фланги».
«Мы так именно и делаем», – подумал Шапошников.
– Полковник Гришин просил передать всему личному составу благодарность, а на тебя и Гогичайшвили, скажу по секрету, наградной подготовили, на Красное Знамя. И шпалу вторую готовь, представление оформлено, – улыбнулся Кустов.
Шапошников по его глазам и загадочной улыбке понял, что Кустов хочет рассказать что-то интересное.
– А у нас-то вчера что было… Вечером заняли немецкие блиндажи. Впереди полки, никого не ждем, как вдруг кто-то из связистов докладывает: идет колонна с востока, и танк впереди. Гришину доложили, к бою приготовились. А было нас здесь всего человек тридцать. И ночь, мороз, ни
Шапошников улыбнулся:
– Да, история… А если бы они решили прорываться?
– Воевали бы вы сейчас без штаба дивизии.
– Немец не тот пошел, – сказал Шапошников, – не такой, как летом. Чувствуется, что устали они, намерзлись.
– Погоди. Вот дойдем до Зуши, там жди подготовленную оборону и свежие части. А эти арьергарды, конечно, измотаны. На Мценск мы выходим, а его немцы так просто не отдадут: прямая дорога на Орел! [9]
9
В августе 1943-го 380-я стрелковая дивизия генерал-майора А. Кустова первой ворвется в г. Орел. Он погибнет при форсировании Десны.
К концу декабря дивизия полковника Гришина, постепенно сужая фронт наступления, начала выходить на подступы к Мценску. В пяти стрелковых батальонах дивизии насчитывалось немногим более тысячи трехсот активных штыков, остальные – артиллеристы, связисты, медики, обозы. Дивизия накопила около пятисот лошадей, они с трудом пробивались по сугробам вслед за пехотой. А впереди стрелковых батальонов действовали разведгруппы, часто всего по пять-десять человек, но это были храбрецы, закаленные, отлично знающие свое дело бойцы.
Особенно в эти дни в разведке отличались фроленковцы. Как-то взвод автоматчиков старшего лейтенанта Прокуратова смелой атакой буквально разогнал целую роту немцев и без потерь занял деревню Чижиково.
Когда в 624-й полк из редакции дивизионной газеты приехали Васильев и Мазурин, то майор Фроленков приказал специально для них вызвать из разведвзвода сержанта Литвинова.
– Он у меня один целой роты стоит! – с гордостью сказал Фроленков Васильеву. – В одном поиске уничтожил – один! – больше двадцати гитлеровцев!
Сержант Литвинов оказался крепким парнем, но вовсе не богатырского вида, каким его представляли себе Васильев и Мазурин.
– Сразу видно, что кадровый, – вглядываясь в его фигуру, сказал Васильев.
– Угадали, товарищ старший политрук, – просто и открыто улыбнулся сержант.
– А родом откуда?
– Из Горьковской области.
– Значит, в полку с первого дня? – оживился Васильев. – Расскажите, как это вам удалось в одном бою более двадцати гитлеровцев истребить?
– Как удалось… – сержант Литвинов наморщил лоб, словно вспоминая что-то очень далекое. – В поиск пошел один, надо было разведать одну деревушку по маршруту движения полка. Слышу – гуляют в одной избе. Часового тихонько снял, в окно бросил гранату. Они повалили в дверь, кто жив остался, я из автомата… – Литвинов немного помолчал, а потом добавил: – В доме семерых насчитал, у крыльца пятнадцать. Да три машины у крыльца стояли, то сжег. Вот и все дела, – улыбнулся сержант.