Мы помним твоё имя
Шрифт:
Его собеседник парировал: «Я старше тебя в решении таких вопросов на 8 лет, именно на столько дольше тебя, как ты знаешь, я здесь борюсь с ними, но или мы ее потеряем, или нас всех потеряют, и нашему сопротивлению придет конец! У меня опыта больше, я всего навидался, и скажу тебе одно, их оборудованье и методики постоянно совершенствуются. Их военный прогресс не стоит на месте, в отличие от нашего, который только неуклюже поспевает за ихним. Они запросто могли с ней сделать что – то, что мы не обнаружили. Она побывала на их базе, а оттуда никто не на своих двух не выходит. Они ее не могли там не заметить и признать за свою, как бы хорошо она не гримировалась. Да, я не отрицаю, ее иногда принимают за свою, из – за ее особенности, о которой тебе хорошо известно, но ее очень быстро вычисляют. Ты видел ее поведение, она как зомби, ходит из стороны в сторону, смотрит странными глазами на окружающих, а когда ее спрашивают, что с ней, она отвечает, что думает. Сидит у себя в комнате почти безвылазно. А когда выходит наружу,
Мысли Марты полились бурным потоком ужаса. Марта пыталась построить на пути этого потока плотины из логической действительности, которая смогла бы объяснить, что сейчас происходит и почему она сейчас слышит голоса из выключенного ноутбука. Она на каком – то интуитивном уровне сразу поняла, что речь идет о ней, и это озадачило ее, потому, что Марта не коим образом, чисто логически, не могла быть объектом их разговора. Голоса показались ей очень знакомыми, но откуда она могла знать эти голоса, если в круге ее общения мужчин вообще нет. Но она знала эти голоса, знала, что они говорят именно о ней. Она знала и то, что они хотят убить ее. В голове, вдруг, откуда ни возьмись, всплыло имя – «Соня». Вмести с тем, из щели между монитором и клавиатурой закрытого ноутбука, полилось какое – то неяркое синее свечение, как будто Марта закрыла его, а монитор оставила включенным. Марта продолжала «подслушивать», не обращая внимания на ноутбук. «Хорошо, что они не знают, что я их слышу» – подумала Марта.
Мужчины продолжали беседу: «Ладно, ты опытнее, и ты прав, я не хочу, чтоб она нас всех попереубивала. Только давай я не буду этим заниматься, я просто не смогу руку на нее поднять. Она мне как дочь» – говорил менее решительно настроенный собеседник. «Хорошо. Я рад, что ты меня понял. Конечно, и я понимаю твои чувства, ведь ты ее нашел, сюда привел, всему сам научил, но поверь, мы приняли правильное решение» – отвечал тот, кто старше «в решении вопросов на 8 лет», – «У меня уже, честно признаться, есть кое-какие наметки. Ты секунду назад правильно сказал, мы не можем ее убить сами, мы ее просто на верную смерть пошлем, на стычку с ними».
У Марты в душе все оборвалось. Какое – то странное ощущение горести и боли оттого, что ее предали родные люди, расплывалось по ее телу. Это ощущение вызвало согласие одного из собеседников на ее убийство. Марта больше не задавалась вопросами типа, что это за голоса, почему ей думается, что разговор ведется он ней. Ее разум отключился, и ее с головой накрыло волной эмоций горечи предательства. Резь в глазах, дрожащий подбородок – Марта почувствовала, что сейчас заплачет. И вот опять, мысли выдают что-то странное, как будто это не ее мысли, потому как они не могут быть ее мыслями, а Марта принимает непонятные умозаключения с такой эмоциональностью, как будто речь идет о ней. «Анатоль, только не ты» – непонятно откуда взявшееся имя, и ворох беспорядочный мыслей, сопутствующих ему, крутился в ее голове, «Как ты мог Анатоль? Почему ты с ним за одно, Анатоль. Анатоль, я же единственному тебе верила, и ты меня согласен убить…», думала Марта. По щеке ее потекла слеза. Она молчала, одними губами произнося «Анатоль, нет! Анатоль, нет!». Внезапно металлический звук радиопомех, неизвестно откуда взявшийся, ударил по ее ушам с невероятной силой. Тут же распахнулся ноутбук, и глаза Марты ослепил голубоватый свет, который, становясь ярче, превратился в иссиня – белый. Марта рефлекторно закрыла глаза руками. Через буквально пол секунды звук радиопомех стих, а свет стал менее ярким. Марта смогла открыть глаза. Растерянная внезапностью только что произошедшего, она огляделась, и пришла в шок. На ее глазах комната терпела метаморфозы. Она растягивалась вдоль, приобретая прямоугольную форму. Сена с дверью и с выключателем, а также параллельная ей, будто раздвигались с немыслимо высокой скоростью, дрожа точно от землетрясения, а стены перпендикулярные им, двигались навстречу друг другу. Мебель, стол, компьютер, куча вещей на полу, люстра – все, что заполняло комнату Марты, мерцало, потом становилось бесцветным и исчезало. Обои, теперь уже узкой длинной больше похожей на какой – то тоннель, комнаты, покрылись темно – серыми и бурыми пятнами, которые, разрастаясь, точно кляксы на промокашке, расплывались, сливаясь друг с другом по всем четырем стенам и потолку. Поменялась и фактура стен, теперь вместо обоев она состояла из какого-то камня или шероховатого бетона черно-серо-коричневого цвета.
Открытая в коридор комнатная дверь, громко захлопнулась, увеличилась в размерах раза в два, и в высоту стала занимать почти всю стену. Упершись в потолок, она затрещала, а с потолка, точно ниспадая водопадом, на дверь потекла черно-серо-бурая жижа. Она не окрашивала дверь, а покрывала ее каким-то налетом своеобразной эмали, которая тут же облупливалась и осыпалась. Из – под эмали тот час выступало заветревшееся от времени некрашеное железо. Вся дверь теперь состояла из железного монолита. У нижнего края двери жижа внезапно приостановилась, загустела, и начала собираться в каплю. Вопреки закону тяготения капля росла не вертикально, а горизонтально. Доля секунды и капля стала довольно таки увесистой и емкой и приобрела схожесть с наростом
Но от чего– то Марте это «новое» место показалось таким родным и знакомым, будто она когда-то раньше здесь часто бывала, и вот, после долгой отлучки снова вернулась. Марта больше не испытывала ужаса от темноты и странных событий, происходящих в данный момент с ней. Опять ее захлестнуло испытанное несколько минут назад чувство горести предательства, и опять на языке закрутилось имя – Анатоль. Она услышала те же мужские голоса, продолжившие свой диалог. Они стали как будто ближе, и раздавались не из – за двери, хотя подсознательно Марта знала, что беседующие мужчины за дверью, а в ее голове. Их слова периодически перебивались металлическим звуком помех, таким же, который раздался, перед тем как распахнулась крышка ноутбука. Звук повторялся с периодичностью в несколько секунд, из –за чего Марта слышала разговор мужчин урывками.
«Ну, зачем ты это делаешь? Никому в голову не взбредет нас здесь подслушивать! Здесь все свои» – говорил тот, кто помоложе.
«Знаешь, что? Береженного Бог бережет, вот!» – отвечал тот, кто постарше.
«Как знаешь, но, по-моему, это глупо! А, наверное, у тебя на почве Сони началась шизофрения!» – съязвил младший собеседник.
«Шизофрения говоришь? А это тогда что?»
Внезапно раздался громкий треск. Марте показалось, что вот-вот лопнут ее барабанные перепонки. Глосса, перебитые громким звуком, пропали, и в ту же секунду монолитная дверь со скрежетом вдвинулась в стену открывшись. Яркий свет ударил в глаза Марте, очертив два черных силуэта, появившихся в проеме. Они стояли на пороге – один высокий, примерно метр восемьдесят ростом, второй заметно пониже. Лиц Марта не могла разглядеть.
Тот, что пониже, заговорил: «Это твое?». Марта сразу распознала его голос. Это именно тот, кто предложил ее убить, и подговорил против нее того, что повыше и помладше. Чувство омерзения, после его фразы, брошенной ей, точно волной, пробежало ее по телу, остановившись где-то в горле, вызвав приступ тошноты от злобы и призрения. Марта чувствовала, что «организация» ее смерти не единственный его грешок. Было еще что-то, что-то такое ужасное, что-то вроде гнусной подлой проделки, очень серьезной, о которой Марта знала, но не могла припомнить. «Как он смеет» – думала она, – «открывать свой рот в присутствии меня, и еще что-то мне выговаривать? Какое же он ничтожество!» Он продолжил: «Что молчишь, я же знаю, что это твое!» – с этими словами он кинул Марте в ноги белую тонкую дискообразную пластину, радиусом примерно в три сантиметра и с трещиной по диаметру. Она все это время была у него в руках, а Марта, по всей видимости, ее не увидела. Что это за пластина, для чего она, Марта не знала, поэтому не без интереса принялась разглядывать ее. Тут Марта словно очнулась – этот силуэт обращался к ней! До этого момента она чувствовала себя просто наблюдателем. В ее сознании, не смотря на увиденное, услышанное, эмоционально испытанное, теплилась маленькая доля надежды, что это просто галлюцинация, картинка, которая помаячит перед глазами и исчезнет. Теперь Марта стала непосредственным участником действа, что ее напугало, потому, как разговаривать с собственными галлюцинациями в ее планы не входило.
Марта перестала разглядывать пластину и силуэты, на секунду зажмурилась, и открыла глаза, как бы попытавшись проснутся. Ей захотелось, чтобы это все исчезло, исчезли эти мужчины со своими непонятными разговорами, эти странные будоражащие чувства, этот шум, рвущий уши, непонятная вещица, лежащая на полу у ее босых ног. А вдруг это не галлюцинации, вдруг это все реальность? Вдруг они могут причинить ей боль? Марта оцепенела, а невысокий силуэт все говорил:
«Так, ну не хочешь признаваться, что это твое, не признавайся. Тут и так все ясно, потому что кроме тебя здесь никого нет, а жучек малометровой радиопередачи. Ты все слышала, о чем мы тут говорили?»
Новым приливом громкости треск, не смолкавший все это время, ударил по правому уху Марты. Она тут же схватилась за ухо и поняла, что в нем какой-то наушник. До Марты дошло, что помощью него, как раз, она и слышала беседу мужчин, и что именно он, как раз, является источником несмолкающего треска. Она резко выдернула наушник из уха.
Треск остался в наушнике.
Низкая тень так и стоявшая рядом с высокой в ореоле света, выбивающегося из дверного пройма, продолжила допытывать Марту вопросами. Теперь тон мужчины сменился на грубый: «Я тебя спрашиваю, ты все слышала? Отвечай!».