Мы помним твоё имя
Шрифт:
Марта его не слушала. Она схватила его за руку и пробормотала: «Слушай, собирайся, забирай друзей и уходи отсюда. Я тебя очень прошу. Мне кажется, что эти мужчины, с которыми вы поссорились, сейчас вернутся и перестилают вас всех до одного».
Панк аж ошалел от неожиданности: «Ты что, ебнутая на голову что ли? Никуда мы не пойдем!».
Марта взмолилась: «Может быть и так, но я тебя прошу, уйди отсюда! Забирай своих друзей и уходите все! Вас перестреляют».
Заводила отдернул руку, высвободив ее из кисти Марты: «Нет, да ты реально ебнутая!». «Слышьте, кодла» – обернулся и проорал он толпе панков – «Прикиньте, щас те две лошарские барсетки вернутся и нас всех перестреляют! Это мне эта баба– сказала. Она
Марте стало очень обидно. Конечно, она не ожидала, что панки поверят ей, соберутся и уйдут. Может, она и вправду свихнулась. Точно, свихнулась. Опять пригрезилось что-то, а она мало того, что сама напугалась, так еще и панков попыталась напугать своими вымыслами. Но от чего – то у нее тряслись руки, и она верила своим вымыслам, хотя верить не хотелось. Панки продолжали гоготать, обсуждая теперь Марту. Делая вид как в них попадает пуля, они кривлялись, изображая предсмертные конвульсии, наставляя друг другу в весок пальцы – пистолеты.
Марте стало тошно находиться рядом с ними, и она решила пойти в сторону Красной площади. Это был ее обычный маршрут движения ночью в выходные: от Чистых – дойти до Красной площади, посидеть у вечного огня, зайти в Сбарро, которое там работало круглосуточно, потом дойти до метро Китай –город, а потом вернуться на Чистые, чтобы встретить рассвет. Она сделала последний глоток пива, выкинула пустую бутылку в урну, стоявшую рядом с лавочкой. Встала с лавки. Отряхнулась, одернула джинсовку, и только приготовилась сделать шаг, как услышала мужской голос: « Ну, суки, передавайте привет моей бабке на том свете!» Выстрелы. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь…Тишина. Топот убегающих ног…Визги, крики…Марта резко повернулась в сторону лавки панков. Там, на ней, и по разным сторонам ее в неестественных позах были точно раскиданы людские фигуры. Половина, полулежа на лавке судорожно моргая, не понимая в чем дело, озиралась. Половина стояла, держась кто за ногу, кто за бок, кто за руку. Две девушки, скрючившись и вцепившись в друг друга, визжали. Один, сидевший на лавке ближе к Марте, так и сидел на ней, раскинув на перилах руки, как секунду назад Марта его видела, с открытыми глазами и улыбкой точно манекен. Весь затылок его был в крови. Господи, она видела именно эту картинку! Ее затрясло: «Бежать отсюда, срочно бежать! Лучше домой! На метро я успеваю!» Она быстрым шагом направилась в сторону метро. Обойти лавку с панками было нельзя.
Вот Марта уже у лавки панков, смотрит только вперед, ноги ватные, руки трясутся. Железный запах крови, крики точно раздирают уши. На фоне этого гула она выделяет бас заводилы с ирокезом. Марта поворачивается в сторону, откуда доносится голос с закрытыми глазами, открывает их. Заводила, лежит на земле, держась двумя руками за окровавленный живот, смотрит прямо на Марту и кричит ей с придыханием: «Как ты узнала? Как ты узнала?».
Марта и сама не знала как. Она отвернулась от кровавой картины и припустилась к метро. По дороге ее то и дело сшибали бегущие в парк на крики люди.
«Вызовите скорую!», «Боже, кто это сделал?», «Звоните в милицию, срочно!» – слышалось то тут то там.
«Девушка, что там произошло?» поинтересовалась у Марты какая-то бабулька, преградив ей вход в метро.
«Не знаю» – солгала Марта.
«У тебя, деточка, есть сотовый? Давай звони на телевиденье. Они те денег заплотят, если там что-то интересное стряслось, да еще и в телевизер попадем с тобой».
«Нет, у меня нет сотового. Разрешите, пожалуйста, пройти».
Бабушка отошла, пропустив Марту: «Ну, на нет, и суда нет».
ГЛАВА 3.
Утро.
«А действительно, как я узнала, что будет с панками?» – думала Марта. Об этом она думала всю ночь. Всю ночь перед глазами ее маячило лицо заводилы с ирокезом, кричавшего: «Как ты узнала? Как ты узнала?». В конце концов, Марта сделала вывод, что произошло банальное совпадение. Она напилась. Что-то брякнула в пьяном угаре, а это просто потом совпало с ситуацией.
Марта выключила ночник, всю ночь горевший в комнате. Встала с кровати, включила компьютер. Когда он загрузился, Марта зашла на сайт центрального канала. На сводку последних новостей. Ей кольнуло сердце. Главной новостью дня была перестрелка на Чистых. Под статьей про перестрелку весела ссылка с репортажем, а ниже, фотография той самой бабули, преградившей вход в метро Марте. Под фотографией было подписано – «Главный свидетель преступления. Она рассказала поминутно каждый момент преступления, что облегчило работу следствия. Ведется поиск подозреваемых. Ими стали четверо молодых людей на мотоциклах восточной внешности. Среди них три девушки».
«Ох уж эта бабка!» – процедила Марта со злобой – «завралась, зато по телику показали».
Ей было необходимо отвлечься от этой ситуации. Она отключила компьютер. Встала из – за стола и подошла к окну.
За окном – печальное серое ноябрьское небо. Ветви деревьев, черные голые, без единого листочка точно исполосовав небо собой, создали узор, напоминающий рыбацкие сети.
Небо в клеточку. Кусты, точно кем-то наспех натыканные в черно – бурую землю, торчат кривыми палками. Все безмолвно, тихо, безжизненно. Природа умирает, засыпает до зимы. Внизу, по асфальту перед домом прогуливается пожилая парочка – дедок и бабулька. Они еле идут, придерживая друг друга под ручку. Идут очень медленно, останавливаются, чтобы передохнуть, через каждую минуту. И никого вокруг. А, нет. Вот молодой человек, брюнет, высокий, со спортивной фигурой, одетый в черные джинсы и в причудливую куртку подходит прямо к дому. Прямо к стене дома. Вплотную. Теряется из вида, и Марта больше не может наблюдать его через стекло.
«Странно, но вход в подъезд, с другой стороны. Может, пописать под окнами решил. Ладно, не важно».
Марте захотелось покурить. Она отошла от окна, взяла со стола пачку сигарет и закурила.
Повернулась к окну. Тот час она взвизгнула и выронила саженую сигарету изо рта. На нее из окна смотрело лицо. Человеческое, мужское. Этого не могло быть чисто физически – Марта живет на третьем этаже. Сигарета, упавшая на ногу, больно прижгла. Марта посмотрела на ногу, резко стряхнула сигарету с нее, затушила голой пяткой о ковер и тут же снова посмотрела в окно. Никого! Марта была готова поклясться, что секунду назад там, в окне, был человек. Она не без опаски подошла к окну. Никого, только какая-то тень промелькнула на асфальте. Резко, почти не заметно. Или не промелькнула? Показалось?
Марта, обескураженная стояла у окна. Так она простояла минут пять. Потом, к тому месту, где, как Марте показалось, промелькнула какая – то тень, подбежал молодой парнишка в синей куртке и такого же цвета кепке. Не знакомый, в своем дворе Марта не видела его ни разу. Он встал спиной к Марте, наклонив голову вперед, как будто разглядывая асфальт, потом он повернулся и посмотрел прямо в окно, прямо на Марту.
Марта поежилась, но не отошла от окна. Парнишка же, тем временем залез в карман куртки и вытащил из него фотоаппарат. Он сфотографировал Марту, потом убрал фотоаппарат, и убежал вдаль от дома точно так же быстро, как и прибежал. Марта была в совершенном недоумении.