Мы родились и жили на Урале–реке...
Шрифт:
открыто упрекал Владимира в неблагодарности: “... И какого рожна тебе
надо?.. Отдали вам горницу...Мать каждый день готовит обед.. Печка
зимой всегда протоплена...Сноха по дому почти ничего не делает...Лишь
иногда у себя пол подотрет да цветы польет... Все больше с дочкой
возится...Да и ты, кажется, дома не устаешь. И куда собрался переезжать?..
В неизвестно какой дом.. Неужто там будет лучше?..”
На вопросы отца сын не ответил: он и сам еще
семейная жизнь в квартире, которая ему не принадлежит, где он для всех,
бесспорно, близкий человек, но все - таки лишь временный гость...
Владимир, уехав из знакомого с детских лет родного дома, оставил в
душах родителей чувство обиды на несколько лет. Происшедшее стало для
них, особенно для отца, тяжелейшим душевным ударом. Родители никогда
раньше не воспринимали так болезненно “расставание” с сыном, как
сейчас. Они не видели “настоящих”, серьезных причин, объясняющих и
оправдывающих отъезд Владимира: , кажется, у него все было хорошо и
спокойно: отдельная комната, “все готовое” для обеда и ужина. Как же
340
могло случиться, что сын “природного” казака оказался в квартире тестя?..
В каком положении там находится?.. Родители не хотели отвечать на эти
вопросы, жалея и себя, и сына...
...В родном доме остался лишь один младший сын...Надолго ли? Не
пойдет ли он вслед за старшими братьями, у которых теперь
складывалась(или сложилась?) отдельная, особая жизнь...За свое будущее (
как и за будущее своих детей) они теперь отвечали сами... Да, именно так:
они сами, а не их пожилые родители...
8
В небольшом одноэтажном здании, недалеко от центральной улицы и
кино - театра “Кзыл - Тан”, находилась т. н. “детская комната милиции”.
Подопечные замполита, хотя и не признавались “малолетками”, все же
нередко попадали в этот скромный дом. Конечно, не по своему желанию
(“совершенно случайно...”, “ничего не делали...”, “схватили прямо на
улице и притащили ...”). Замполиту техникума каждую неделю
приходилось “спасать” своих скандальных питомцев от возможного
наказания.. И выслушивать обвинения дежурных милиционеров в том, что
учителя и мастера не занимаются воспитанием “своих” ребят ( “не следят
за их поведением.”).
За годы работы с будущими строителями брат успел хорошо
познакомиться с этим “интересным учреждением” и понять, что оно в
своей работе мало чем отличается от его “воспитательных” бесед и дел в
техникуме. И не удивлялся,
предлагали ему: ”Давай переходи к нам... Здесь все же веселее, чем у тебя...
Разных пацанов встретишь... Ты же еще не всех и не все знаешь...”
Как выяснилось позже, эти разговоры не были “пустыми” и
случайными: братом заинтересовалось местное милицейское начальство.
Но сам Владимир ничего не знал, ни о чем не догадывался и поэтому был
серьезно удивлен и даже несколько встревожен, когда получил
приглашение в городской отдел . Во время непонятного (для брата) )
разговора о его работе в техникуме знакомый офицер (начальник одного из
отделов) неожиданно сказал, что “ его вопрос согласован с горкомом
партии и его директором и никаких препятствий для перевода в органы не
имеется.”, что он “направляется в детскую комнату для работы с
подростками...”
Брата возмутило “волевое” решение, принятое (горкомом партии?) без
разговора с ним, без его согласия. Вновь возникла странная, но давно
известная ситуация типа “без меня - меня женили.” Владимир, однако,
341
решил не возражать, поскольку устал от “деловых” советов - требований
директора и однообразных разговоров с учениками во время дневных
занятий и вечерне - ночных дежурств. Устал не столько физически,
сколько духовно, поскольку ничего нового для себя в коллективе будущих
строителей уже не находил и не видел...
... Согласие “служить (или работать?) в милиции” брат дал настолько
быстро,что даже не успел подумать о том, как Людмила встретит его
“переход” из одного “закрытого учреждения” в другое... Но он хорошо
знал, как его родные (особенно отец) относятся к милиции..
Как бывшему военному Владимиру присвоили офицерское
звание.(старший лейтенант). Назвали (приблизительно) сумму будущего
“жалованья” (больше, чем у замполита ) и обещали “предоставить”
квартиру в ближайшие годы.. Но такие “приятные” слова брат слышал уже
не раз.. И воспринимал их теперь несколько иронически и недоверчиво...
Брат хорошо знал родной город (от Куреней до вокзала, от
мясокомбината до Казенного сада ) и места постоянных встреч и нередких
драк задиристых уличных подростков. Был знаком с “вождями” и
“покровителями” молодежных групп, праздно шатающихся по проспекту.
С молодых лет понимал блатную “феню”. И не только понимал, но и
разговаривал на этом условном, непонятном для многих языке.