Мы родились и жили на Урале–реке...
Шрифт:
Может, подождать?» Но разве может понять и принять разумный совет
нетерпеливый жених ? Итак, в родительском доме появилась вторая сноха
– тихая, задумчивая Елизавета (Лиза, Лизынька). Ивана (моего будущего
отца) в эти трудные для жизни месяцы беспокоили не революция с ее
59
шумными митингами и грозными речами незнакомых людей, не споры
среди фронтовиков и рабочих: он заботился о своей Катюше, жил в
ожидании
крик: на свет появилась девочка, которую назвали Александрой (Шурой,
Шурочкой ) – в честь бабушки. Как оказалось, единственная в семье Ивана
девочка.
15
Судьба семьи моего деда , как многих других уральцев, оказалась
связанной с трагическими событиями в родном краю – гражданской
войной, разгромом Войска, победой революционного пролетариата,
массовым голодом и пр.
На широкой Туркестанской площади целый год митинговали рабочие
и солдаты местного гарнизона, выступавшие после переворота в
Петрограде с новыми, революционными требованиями и декларациями:
«Да здравствует Советская власть! Долой Хозяйственное правление! Земля
– крестьянам». В Уральске царила загадочная политическая «круговерть»:
постоянно проходили шумные заседания, совещания, собрания,
конференции и съезды различных партий. Ораторы (большевики и
меньшевики, эсеры и кадеты, анархисты и автономисты) в залах и на
улицах кричали о «свободном духе» и «новой» России, о «народных
интересах» и «социальной справедливости». Но ни один из них не мог
просто и доходчиво ответить людям на самые простые вопросы: почему в
богатом крае растут цены на продукты, особенно на муку и хлеб, кому в
казачьей столице нужны «чужие» люди, когда восстановится нормальная,
спокойная жизнь.
В марте в городе произошел революционный переворот и была
провозглашена Советская власть. Но она оказалась беспомощной, казакам
не понятной и не способной навести порядок в крае . Довольно скоро
власть изменилась, и общая обстановка, по мнению жителей Уральска,
наконец-то успокоилась. Созданное по решению съезда выборных
Войсковое правительство во главе с бывшим агрономом, илецким казаком
Гурьяном Фомичевым взяло власть в свои руки. Оно решило «не пускать»
Советы на общинную территорию и жестоко расправилось с местными
«врагами казачества» (среди которых оказалось и «природные» уральцы).
К лету (когда завершилась посевная) правительство сформировало
казачью армию. Ее общие цели нашли выражение в кратком
Веру, Родину, Яик и Свободу!». Уставшие от войны фронтовики
отказывались добровольно записываться в формируемые сотни, но под
давлением стариков-Горынычей вынуждены были выполнять решения
съезда выборных и подчиняться требованиям властей. Старшие братья (за
60
исключением Ивана, по-прежнему работавшего в мастерской) вновь взяли
в руки винтовки и пики и сели на коней.
Казачья армия под руководством полковника М. Мартынова в первые
месяцы войны успешно противостояла красным полкам Саратова и
Оренбурга и полностью освободила войсковые земли от Советов. Но
осенью ситуация во многих полках резко изменилась: сотни уральцев
покинули военные части и возвратились домой: «Надо дело исполнять,
убирать хлеб, готовиться к зиме».
Среди дезертиров оказались и мои будущие дядья. Родители радостно
встретили их. Сыновья через неделю съездили на бахчу и сразу же поняли,
что отец уже не может, как раньше, справляться с работой на земле.
Впрочем, он и сам понимал, что ему одному теперь тяжело «гнуть спину»,
но «без бахчей нам не прожить».
Позже Степан увидел, что отец накосил и скопнил слишком мало
сена. Трудно будет прокормить скот в зимние месяцы. Дети не считали
своего отца глубоким стариком. Но все же заметили, что силы у него
уходят, плохо видит (через несколько лет ослепнет), не понимает
окружающей жизни, нуждается в постоянной помощи. Правда, отец еще
пытался поддерживать порядок в хозяйстве, но работал уже не так быстро
и умело, как раньше.
Родители хотели сохранить привычную жизнь, когда каждый член
семьи хорошо знает свои обязанности и добросовестно, честно выполняет
их. Но давние семейные правила нередко нарушались, а просьбы-
требования отца забывались. Было заметно, что традиционная казачья
семья распадалась под влиянием новой, меняющейся жизни. Старшие
братья, вслед за Иваном, теперь тоже думали о своей будущей судьбе.
Родной дом стал казаться им тесным, неустроенным и неудобным для
личной («отдельной», как говорили казаки) жизни. Особенно
беспокойному, нетерпеливому Поликарпу.
Пробыв около месяца дома, рядом с Лизой, он решил возвратиться в
полк. За годы службы казак настолько привык к кочевой жизни и
постоянной опасности, что с трудом выдерживал спокойную тишину и
семейное благополучие в родном доме. Ни родители, ни жена не сумели