Мы родились и жили на Урале–реке...
Шрифт:
удержать Пилю рядом с собой. Он отправился на юг, к атаману В.
Толстову и пропал на долгие, беспокойные месяцы своей «неприкаянной»
жизни, как говорил его отец.
16
В то «сумасшедшее» время обстановка в городе и крае почти каждую
неделю (если не каждый день) менялась. В начале 1919 г. Войсковое
правительство, потерявшее реальную власть в общине и авторитет среди
61
рядовых
возвратилась вместе с войсками. Слухи об их невиданной жестокости
еще до появления в городе посеяли панику среди местных жителей, и
многие из них (не только известные Горынычи, но и зажиточные
иногородние) поспешно бежали из войсковой столицы вместе с
отступавшими казачьими сотнями.
Торопливо покинули Уральск два брата (вместе с конями и оружием),
хотя им ничто не угрожало: ведь Степан и Илларион уже давно не
служили в полку. Но страх перед большевиками оказался настолько
сильным, что иного “средства спасения” они не видели и не находили, а
«береженого и Бог бережет».
Единственным защитником и хранителем дома оставался Иван,
человек мирной, рабочей профессии, который вряд ли мог привлечь
внимание новых властей и их защитников. Надеяться на отца было
бесполезно: теряющий зрение, заметно ослабевший, не разбирающийся в
происходящем, он не мог защитить семью, как и младшие братья.
Накануне вынужденного своего ухода из города братья решили
припрятать часть семейного «богатства». Сложили шубы, праздничные
костюмы, сарафаны, сапоги, посуду и несколько колец в большой сундук,
окованный «золотым» железом, и поставили его в большую навозную кучу
на заднем дворе.
Это странное, на первый взгляд, решение спасло дом и хозяйство от
полного разграбления.
Казачьи войска, руководимые атаманом В. Толстовым, в мае взяли
город в кольцо и несколько раз предпринимали попытку освободить его от
«чужой» власти. Но преодолеть оборону защитников «красного» Уральска
не удалось. Казаки отступили на юг.
В июле в город вошли части Чапаева. Их появление было встречено
местными старожилами с чувством тщательно скрываемых страха и
ненависти. Казаки не ждали справедливости и добра от борцов за новую
власть. Красные чувствовали себя хозяевами в покоренном Уральске,
бесстрашными победителями – завоевателями враждебного города. Но, на
самом деле, они были временщиками, которым безразлично будущее
«вражеского»
населенного
пункта,
жестокими
карателями,
организовавшими настоящую охоту на казаков (было
600 человек, среди них – более 20 офицеров) и расстрелы пленных (даже
добровольно перешедших на сторону красных). В руки комиссаров попала
большая добыча (около 800 тысяч пудов зерна и 50 тысяч пудов мяса).
Неожиданное богатство через несколько недель было отправлено в
Москву и Петроград.
Чапаевцы побывали в каждом приличном доме, провели там обыски и
аресты, нередко, «случайно» уносили как военные трофеи хозяйские вещи
62
и продукты. Пришли «освободители» и в наш дом, где их встретили
пожилой отец, женщины и дети-подростки (Иван спрятался).
«Победители» искали ценное, но у нас ничего не нашли. Недовольные,
обиженные пустой тратой своего времени, они прихватили с собой
несколько кур и увели рабочую лошадь.
Грабежи и насилие, беспорядочная стрельба и незаконные аресты
местных жителей стали основной приметой советского Уральска в первые
недели после его «освобождения». Город, по мнению очевидца,
превратился в настоящий военный лагерь, которым управляли «вольные
крестьянские полки», жгуче ненавидевшие казаков. В митинговых
выступлениях «неистовых ревнителей новой власти» слово «казак»
понималось прямолинейно просто: «перед тобой классовый враг, которого
надо обязательно уничтожить».
Свидетель событий в «освобожденном» Уральске, Дм. Фурманов
вспоминал: «...кругом пальба неумолчная, ненужная, разгульная, чуть-чуть
притихающая к ночи, одни “прочищают дуло”, другие “стреляют дичь”, у
третьих “сорвался случайно”».
Новые городские власти предъявили уральцам ряд жестких
требований. Главные – местные жители должны забыть слово «казак»,
отказаться от традиционной формы и сдать оружие (сабли, пики, винтовки,
пистолеты и пр.). Активные «строители справедливой жизни» уничтожили
учуг на Урале; закрыли церкви и соборы; частные магазины и городские
рынки, провели ряд «акций по экспроприации» скота и имущества;
выселили бывших эксплуататоров из особняков, отдав их рабочим,
активно поддерживающим новую власть. Несколько позднее в городе
появятся яркие приметы новой жизни: Советская (Большая Михайловская),
Коммунистическая (Крестовая), Комиссарская (Атаманская) улицы,
Красноармейская ( Туркестанская ) и Пугачевская ( Петропавловская)
площади. Процесс переименования улиц и переулков с годами превратится
в серьезную историко-идеологическую игру. В Уральске зазвучат новые