Мы родились и жили на Урале–реке...
Шрифт:
старалась “забежать” в наш дом и поздравить маму в другой день, когда
отца не было дома: помнила, что он не простил ей второго замужества,
после смерти Поликарпа...
Мужчины с полчаса оставались во дворе: знали, что женщины
обязательно будут обсуждать городские и домашние новости и им не
следует мешать...Вели неторопливые разговоры о тяжелых зимних делах и
летних планах, спрашивали, кто куда намерен поехать (имелись в виду
сенокос и бахча),
Уралом и Чаганом, говорили о трудностях, с которыми опять столкнулись
уральцы, живущие на восточной окраине города. Шурин Григорий с
тревогой в голосе говорил, что Красный яр “опять здорово рвало”, что
вода “ вот - вот подойдет к дому” и, наверное, “все - таки придется скоро
переезжать”.. Отец, выслушав знакомые жалобы, успокаивающе сказал:
”Не стоит беспокоиться... На твой век крепкого яра, может, хватит.. А
там?.. Что говорить?.. Как будет, - пусть так и будет... Одному Богу
известно, как ... ” Немолодой зять Андрей (почти ровесник нашего отца),
также живущий рядом с Уралом, не беспокоился ни о доме, ни о хозяйстве:
он был уверен, что буйная река в ближайшие 10 - 15 дет до него не
доберется: “Так что ничего делать не стану...”
Мальчишки, слушая “ взрослые” разговоры, удивлялись: “Как можно
постоянно говорить об одном и том же...” И лишь позже поняли, что
мужчины делились друг с другом самым главным для них и для семьи, -
тревожными мыслями о нынешней жизни, будущих делах и благополучии
родных... .
Неторопливая беседа как - то незаметно коснулась и военной службы
Грини: родственники спрашивали отца, что пишет сын, какие теперь
146
порядки в армии, как далеко от границы его часть, какие люди живут в той
стороне. Отец показал недавно полученную фотокарточку, на которой
старший сын выглядел совсем иначе, чем дома...
Женщины вели свои особые, сердечные разговоры...Их волновали
здоровье и игры, школьные отметки и летний отдых детей... Все радостно
улыбались, рассматривая малышку Люсю, делились воспоминаниями о
времени, когда ухаживали за своими “грудничками”: как кормили их, чем
болели малыши, когда “прорезались зубки”, в каком возрасте дети сделали
первые шаги и пр. Сестра охотно, блестя карими глазами, то весело
рассказывала о своей девочке, то сдержанно жаловалась: “... Ведь надо
работать на фабрике, не успеваю все сделать...”, но чувствовалось, что ей
приятно внимание женщин к малютке ...
Гостьи, прежде чем сесть за стол, провели “предварительную
проверку”: внимательно осмотрели комнаты ( “кругом
порядок?.”) и праздничный стол, как бы оценивая все то, что Катенька
сделала в доме и приготовила к Христову дню. Женщины ревниво
рассматривали мамины блюда и, наверное, рисовали в своем воображении
будущую картину встречи гостей в своем доме.. Ведь в пасхальную
неделю каждой хозяйке предстояло обязательно принимать родственников
и друзей... И, конечно, ни одной хозяйке не хотелось быть “хуже других..”
Прозвучали слова короткой молитвы и традиционное: “Христос
воскрес !.Воистину воскрес !..”
Пасхальное застолье в нашем доме всегда было удивительно веселым
и сердечным...Праздничное настроение создавал и поддерживал Ваня: он
умел вести легкий и приятный для окружающих разговор.. После второй -
третьей стопки, когда гости чувствовали себя уже “свободными”, зять
брал в руки мандолину и тихо, неторопливо перебирал струны... Он ждал
того момента, когда кто - то из гостей пропоет первые слова широко
известной песни, и тогда поддержит певца. И все мужчины (бывшие
уральские казаки) неспешно, но дружно присоединятся к нему... И полетят
в неизвестную высь, вырвавшись из тесного дома, слова когда -то
популярной, но теперь ушедшей в прошлое песни.. Гости вспоминали
своих дедов и прадедов и то далекое героическое время, которое никогда
не забудется, но и не возвратится. Отец поднялся и произнес известные
всем слова :..Выпьем за наш старый Яик, за Урал - батюшку...”
Неслучайно, видимо, вслед за песней - местным казачьим “гимном”
(“...На краю Руси обширной..”) прозвучала не менее известная
трагическая:
Поехал казак на чужбину далеко
..На верном коне, на своем вороном...
Он край, свою родину навеки покинул,
147
Ему не вернуться в родительский дом......
И невозможно было понять и объяснить, почему в праздничный,
радостный день исполнялась старая песня о расставании и смерти?..
Неужели она была горьким предсказанием будущих трагических
испытаний?.. Вряд ли кто -то из гостей думал, что в ней говорится не
столько о далеком прошлом, сколько о приболижающемся будущем:
Число настало роковое
Проститься с родиной велят......
Его забилось ретивое...
– Прощай !
– родные говорят.....
Возникшее после исполнения печальных песен задумчивое