Мы слишком разные
Шрифт:
— Ты спросила совета, и тебе не понравилось всё, что я сказал.
— Я запомнила всё совсем по-другому, — возразила я, говоря о нашей первой встрече.
Мы с Верой заказали столик в "Лилу" и затем ждали шесть недель. Когда, наконец, до нас дошла очередь, Киллиан устроил нам первоклассный приём, но Эзра остановился у нашего столика только на пять минут. И этого оказалось достаточно для того, чтобы оскорбить меня. Он продолжил:
— Я точно помню, что ты назвала меня стариком со старомодным вкусом
Я была уверена, что моё выражение лица было отражением его, оскорблённым, разъярённым и, вполне вероятно, немного пристыженным.
— Я не могла сказать такого, — возразила я. — Я не настолько смелая.
Его смех был резким, без тени юмора.
— Молли, всё как раз с точностью наоборот.
Сделав шаг назад, я высвободила свою руку из его ладони и понизила голос:
— Это что ещё значит?
Он не стал терпеть создавшееся между нами расстояние, подался вперёд и опять навис надо мной.
— Что ты не только смелая, но ты также сноб и всезнайка.
Мой подбородок предательски дрогнул. Я сделала ещё один шаг назад и заставила свою спину выпрямиться, а нервы успокоиться. Меня задело вовсе не оскорбление, и не то, что думал обо мне Эзра. У меня всегда плохо получалось выходить из конфликтных ситуаций. Точнее вообще не получалось.
Неважно как я себя чувствовала, и насколько сильными были оскорбления. Даже те несколько конфликтных ситуаций, в которых я осмелилась оказаться, закончились слезами — моими слезами.
Это была проблема всей моей жизни. О, как же мне хотелось быть твёрдой, иметь стальные нервы и уметь мужественно постоять за себя. Я смотрела фильмы о девушках-воинах или женщинах, которые справлялись с колоссальными трудностями, я уговаривала себя поверить, что я могу быть одной из них. Я разыгрывала воображаемые диалоги в душе, придумывая самые лучшие ответы.
Но потом случалось что-то подобное, и вместо того, чтобы превратиться в сильную и стойкую, готовую порвать всех, стерву, я становилась никчёмной и жалкой версией себя.
И слёзы были только вершиной айсберга.
— Ты меня не знаешь, — прошептала я, не заботясь о том, слышит он меня или нет из-за громкой музыки и празднующей толпы.
Я сделала ещё шаг назад, желая убежать раньше, чем появятся слёзы, и Эзра уничтожит остатки моего самоуважения. Почувствовав резкий толчок несвоевременной смелости, я добавила:
— И ты вообще ничего не знаешь о веб-дизайне.
Его зубы резко сжались, заставив челюсть дёрнуться. Я сделала ещё два шага назад, и на этот раз он не пошёл за мной. Я почти налетела на кого-то сзади меня, и когда обернулась, увидела Ванна. Я обхватила его шею руками и крепко обняла его.
— С тобой всё в порядке? — спросил он, наклонившись к моему уху.
— Теперь да, —
Ванн обхватил меня руками и крепко сжал. Он был мне как старший брат, которого у меня никогда не было, и хотя мы редко касались друг друга, я могла точно сказать, что сейчас у него включился инстинкт защиты.
Я попыталась отойти от него, но Ванн крепко держал меня.
— Серьёзно, с тобой всё в порядке, Моллс?
Я кивнула, почти прижав подбородок к его плечу, и призналась:
— Серьёзно, я в порядке.
Он принял мой ответ, не требуя объяснений:
— Хочешь потанцевать? — спросил он, хотя мы уже стояли, обнявшись, и покачивались довольно долгое время, так что люди вокруг, вероятно, решили, что это то, чем мы и занимаемся.
Музыка не была медленной, но я обхватила Ванна так, что была больше похожа на удава, который заглатывает его, чем на девушку в танце.
— Да, пожалуйста, — сказала я ему, непроизвольно шмыгнув носом.
Мы начали танцевать, хотя и в довольно спокойном темпе. Ванн не был прекрасным танцором, и я вдруг почувствовала себя уставшей. Он нежно улыбнулся мне.
— Я пришёл спасти тебя, — сказал он. — Ты выглядела рассерженной, и я знаю, что Эзра может быть сволочью.
— Он и есть сволочь, — проворчала я.
Ты сноб и всезнайка. Вероятно, я даже прорычала что-то.
Ванн улыбнулся.
— Может быть. Но мне показалось, что ты справилась.
У меня никогда не получалось справляться, но мне не надо было напоминать Ванну об этом.
— Ты здесь с кем–то?
— Решила сменить тему? — спросил он меня, приподняв брови. Но потом он сказал:
— Я не привожу девушек на семейные мероприятия. Это влечёт за собой слишком много обязательств.
Я сдержалась, чтобы не закатить глаза, и задалась вопросом, будет ли когда-нибудь Ванн готов остепениться.
— Мы можем остаться с тобой холостяками, — сказала я ему. — В итоге мы переедем в дом на окраине, где ты сможешь иметь гараж с кучей велосипедов, и где будет место для моих тринадцати кошек. Ты будешь готовить. А я стирать.
Ванн посмотрел на меня с ужасом, испугавшись, что это все превратится во что-то более... извращённое.
— Плюс, мы сможем заниматься сексом, когда захотим.
Фу! Мысль о том, что в будущем я буду спать с кем-то, кого я считала членом своей семьи, была отвратительна. Я указала на его промежность.
— Я даже знать не хочу, что там творится. Но я уверена, что тебе стоило бы провериться, Мистер Я-Боюсь-Обязательств.
— Кто бы говорил, кошатница!
Мы посмеялись над нашими перспективами, и хорошо провели время в оставшийся час, попивая шампанское. Хотя, может быть, именно шампанское и было причиной хорошего настроения?