Мы все актеры
Шрифт:
ВАДИМ ПЕТРОВИЧ: Послезавтра в два… на Новодевичьем… у ней там отец похоронен… я с трудом добился.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ: Разрешите присутствовать?
ВАДИМ ПЕТРОВИЧ (неожиданно бойко): Без проблем. (Снова вздыхает.) Приходите. Совсем не спал… еле держусь.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ (встает, подает Вадиму Петровичу руку): Тогда простимся на два дня.
Вадим Петрович встает, пожимает протянутую руку, оборачивается лицом к зрителю. Уходит, вытирая платком глаза, через авансцену в правую кулису.
Константин
ОЛЬГИНА МАТЬ: Я ей – дочушка! кого ограбила? поди повинись, пока не поздно. Она как пошла врать – я то, я сё. А как по телику показали – я сразу сюда. Не надо мне… я не соучастница. (Выкладывает на стол сильно поредевший веер из пятитысячных бумажек.) Черт ее попутал…
ЧЕРТ (высовывается из левой кулисы): Валят, как на мертвого. (Прячет рога и копыта в кулису.)
ОЛЬГИНА МАТЬ: Лучше я буду камень на горе бить, чем краденое возьму.
ЧЕРТ (снова кажет рыло): А денежки-то тут не все.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ (черту): Исчезни. (Тот исчезает.)
ОЛЬГИНА МАТЬ: С детьми Анька осталась… из Черустей примчалась – тоже по телевизеру видела. Так, говорит, ей и надо. Сколько веревочке ни виться, а конец бывает. Черт-то он рядом ходит. Чего она не додумала – он додумает. Чего она не доделала – он доделает.
Черт удовлетворенно кивает из кулисы.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ (собирает деньги, подает ей): Я вас не вызывал. Во сколько она приехала – и без Вас знаю. Две электрички были отменены. Берите деньги, езжайте к детям. Отпустите Аньку, пока она детей не прибила. Я уже слыхал – про Аньку, про Женьку. Что Ольга Вам привезла – это в Москве гроши… ее заработок за три месяца. Что Вы мне совали - это за месяц. Езжайте, не тратьте. Впереди черт те что.
Черт вылазит, скорбно помавает головой.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ: Обнаглел… ступай с глаз долой. (Черт тащится с глаз долой.) Ну, чего Вы расселись? чего тут забыли? я денег не прикарманил. Кру-угом шагом марш!
Ольгина мать встает. Поворачивается на сто восемьдесят градусов, прячет деньги в клеенчатую сумку и шустро убегает в правую кулису.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ (один): Ну, Зайцева, и валят тебя. Тебя вытаскивать как из болота бегемота. Я им скажу – электричек не было. Они мне – на автобусе приехала. Автобусы, правда, были. А показания матери не в счет. Особенно если они в пользу этой юродивой Ольги. И мать тоже дура. Хоть не заикайся. Неужто я про билет не спрашивал. Небось не маленький. Билета нету – гони монету, монеты нет – садись в тюрьму.
Константин Иваныч опять звонит, впускают Алену.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ: Садитесь. Так чего было?
АЛЕНА (садится): Слабенькая она была, Ольга. Ну, и махала нарочно молотком, чтоб мускулы, значит… а то я всю работу делала… я посильней.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ (не слушая
АЛЕНА: Не. Другим, новеньким, с красной головкой. Тот полегче, а этот ну прям кувалда.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ: А этот чей?
АЛЕНА: А хрен его… то есть я не знаю. А в этом будуаре ее, хозяйкином, места много – ну вот Ольга там и тренировалась. Я ей говорю – поди, дура чокнутая, не мешай пол мыть. Нет… машет, упертая. Должно быть, и в темноте тренировалась. Я-то дома ночую… у меня дети. (Спохватывается.) Да ведь и у ней дети… Вы уж… она небось в сумерках нечаянно по башке.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ (охотно): Ну да… одиннадцать часов было… темнело.
АЛЕНА (подхватывает): Она, покойница, без света лежала – занавески задернет, мечтает. Темно было.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ: дело ясное, что дело темное. Можете идти. На поминках вам одной хлопотать, без Ольги.
Алена встает. Уходит, опустивши голову, в ту же правую кулису. Вдруг врывается обратно и выпаливает стоя.
АЛЕНА: Я тот красный молоток давно припрятала – в коробку от шляпы и в шкаф.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ: Он там еще?
АЛЕНА: Не смотрела… боюсь. Не хочу в руки брать.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ: Чтоб отпечатков не было? они уже есть. Или стерла? деловая колбаса.
АЛЕНА (жарко): Боюсь – тоже убью.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ: Ни фига себе! (Поет.) Но и я кого-нибудь зарежу под осенний свист. Кого убьешь-то? Юлиану уже того.
АЛЕНА (столь же жарко): Ну, хозяина! Вадима Петровича.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ: Тебя сейчас арестовать или дождаться пока убьешь?
АЛЕНА (сошла с катушек): Да хоть сейчас! от вас от всех чего ждать-то? вы и невиновного посадите.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ: Боюсь, в случае с Ольгой именно так и будет. Ты-то как думаешь? виновна она?
АЛЕНА: Не больше не меньше меня. Ее когда брали, она кричала – вяжите меня! я убила… мыслью, злостью, завистью… черт меня молчаливую подслушал и всё за меня выполнил.
Черт горделиво прогуливается по авансцене. Никто на него не обращает вниманья. Обидевшись, уходит.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ (занятый своими мыслями): Тебя ведь там не было. Или ты где пряталась?
АЛЕНА: Олег был… вы его тогда позвали. Он мне рассказал.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ: По секрету всему свету. Ладно… Ольга из-под Шатуры, а ты откуда?
АЛЕНА: Не знаю… детдомовская… детдом во Мценске был.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ: Леди Макбет Мценского уезда.
АЛЕНА: Чего?
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ: (не обращая внимания на ее реплику): Я орловский. Узнаёшь по говору? А замуж в Москву вышла?
АЛЕНА: Я и его убила бы.
КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ: Вот я и говорю: поди домой, посади детей на оба колена, дай им по конфетке, погладь по головке – авось от сердца отляжет. Ольга как сказала – их, людей, ростишь, ростишь, а тут убивать. У тебя кто?