Мы все актеры

Арбузова Наталья Ильинична

ТОЛЯ (не особо думая, с кем разговаривает): Ладно… свои, небось, лучше чурок. Ванька Шестопал вчера вышел. (На лице Рустама обозначается вопрос.) Пахан это наш. Крыша у меня теперь. Больше мне под твоими окнами шею не тянуть. Спи спокойно, дорогой товарищ. (Закусывает яблоко.)

Рустам отходит несколько шагов. На него как коршуны падают трое. Один зажимает рот, двое заталкивают в машину.

Подвал без окон. Лампы дневного света. Ванька Шестопал сидит в кожаном кресле. Зеркальные очки, холеные волосы. Не скажешь, что из тюрьмы. Скажешь, что с курорта. Двое, что заталкивали

Рустама в машину, ставят его перед паханом.

ШЕСТОПАЛ (своим): Ступайте. (Рустаму): По-твоему, кто я?

РУСТАМ: Думаю – Ванька Шестопал.

ШЕСТОПАЛ: Правильно думаешь. Рассказывай, что знаешь. Как братан мой Алеха погиб, как Ленька. И кому на тебя Толян стучал. А я буду делать выводы.

РУСТАМ: Знаю, что русские напрасно ушли с нашей земли. Знаю, что мои земляки как брошенные дети. Знаю, что в героине смерть и вырожденье. Знаю, что делающих на этом деньги покарает Бог, как его ни назови. Знаю, что могу пойти к Нему прямо отсюда. Знаю, что мы с тобой в глубоком бункере. Тридцать девять ступенек с завязанными глазами. Но учитель мой ушел не весь. Быть может, я узнаю тайну раньше тебя.

ШЕСТОПАЛ (ревниво): Ты в чужое-то не лезь… Христа перед Пилатом из себя не корчи… доиграешься. (Кричит): Толян! (Вталкивают немного побитого Толю.) Чего там про люстру?

ТОЛЯ: Люстру они слушали… звенела… отзывалась на имя…

ШЕСТОПАЛ: Чье? (Толя силится вспомнить.)

РУСТАМ: Учителя.

ШЕСТОПАЛ (раздраженно): Тьфу… Богом убитый… Тебя даже убивать неинтересно.

РУСТАМ: Алеха тоже так говорил… в другом контексте.

ШЕСТОПАЛ: Парни! (Входят те же двое.) Чурке завязать глаза, отвезти в Черкизово и вытолкать в шею. Толю пока придержать.

Растрепанный Рустам подбегает к школе.

РУСТАМ: Я не опоздал, Лидия Иванна?

ЛИДИЯ ИВАННА: Да нет… вон он куртку надевает.

В ходжентской школе еще открыты окна, ученики все с короткими рукавами.

АННА СЕРГЕВНА (у доски, увлеченно): Тогда Гринев ответил Пугачеву…

Ребята исподтишка стреляют друг в друга жеваной бумагой.

На рынке в Черкизове Али подходит к Тохиру.

*ТОХИР: Змееныш… мало тебя бил мой старший.

Взглянув в жесткие глаза Али, поспешно отдает деньги. Из-за стенда напротив Тахирова выходит один из тех парней, что заталкивали Рустама в машину и ставили на ковер. Целится из пушки в затылок Али. А он в это время быстро наклоняется и трогает кожу рыжих мужских ботинок – понравились. Тохир видит дуло, открывает рот. Пуля прямо туда залетела. Тохир падает, Али смывается, а убийца Тохира и не думает.

Паническое бегство с рынка. Бросают товар.

БЕГУЩИЕ: Ванька в Москве… Ванька Шестопал.

Проносится человек в змеиной куртке, сдирает ее на ходу, отрывая рукава, и бросает в лужу. Ангел смерти со смехом подбирает.

Ранние сумерки в Салтыковке. Ленина мать кладет пятаки на глаза Тохира. Лена раскатывает тесто. Рустам чистит картошку. Ангел смерти лупит крутые яйца артистичными руками. Стучит каждым яичком о крышку гроба.

РУСТАМ: Старшего зовут Далер. Всегда любил драться. Его сейчас в Ходженте нанимают для разборок. (Слышен мощный выстрел.) Из гранатомета… берут приступом дом

змеиного главаря.

В сгущающейся темноте братва Шестопала лезет через образовавшийся пролом в стене. Бегают по дому, зажигают свет – никого. Змеи уползли.

Утро. В облупленном голубом домике хлопает открытая дверь. Уважаемый Мухтар лежит на полу с дыркой в черепе. Мышка горюет над ним. Ангел смерти уходит с брюзгливым видом врача, которому не дали спокойно позавтракать. В издевку надел белую шапочку и прихватил старинный чемоданчик с красным крестом.

Чуть подморозило поверх темной опавшей листвы. Али шагает по лесной дороге. Не в змеиной куртке – в обычной утепленной джинсовке. Выходит на захолустную шоссейку. Останавливает жигуленка. Сразу вынимает тысячу рублей.

АЛИ: На Казанку… на любую станцию.

Весенняя экспедиция на Памир, возглавляемая Рустамом. Цветут высокогорные луга. Пешком по каменистой дороге поднимаются Рустам, сильный драчливый Далер и трое однокашников Рустама, много раз появлявшихся в кадре.

*РУСТАМ: Далер, возьми у Вики рюкзак, она еле ползет. Устанешь – не будешь ко всем задираться, когда придем в селенье на той стороне. И следи за дорогой, не пропусти тропинки наверх. Башня будет видна сразу за перевалом.

Далер, бурча себе под нос, берет рюкзак у тонкогубой девушки Вики. Вешает его спереди. В досаде бьет рюкзак с обеих сторон кулаками. Долго бьет.

Возле одноэтажного каменного дома Рустамова отца. К садовой ограде, сложенной из неотесанного камня, подходят с рюкзаками Рустам и Далер.

*ДАЛЕР: Мы пришли на неделю раньше… уважаемый Собир обрадуется. (Пинает ногой скулящего пса.) Чего не радуешься?

Ангел смерти встает на пороге. Прикладывает палец к губам в знак молчанья. Медленно тает. Из дома выходит Мунира.

*МУНИРА (брату): Ты опоздал… его три дня как положили в землю… мы тебе звонили на мобильный… ты был с той стороны хребта… там не берет… хорошо, что вы повидались меньше месяца назад.

Гигантская фигура Рустама уперлась руками в горный хребет.

*ГОЛОС ОТЦА: Рустам… убери гору… я хочу еще раз услыхать твой голос по телефону. Ты так редко звонил мне из Москвы, Рустамджон.

Рустам шатает гору, слышен гул лавин. Они катятся с вершины двумя снежными клубками.

В Салтыковке Лена выпускает Мишку в палисадник,

МИШКА: Мама, сколько бывает дедушек?

ЛЕНА: Вообще говоря – у каждого человека по два. А у тебя было аж трое. Дедушка Собир, дедушка Тохир и дедушка Иннокентий.

МИШКА: И все-все умерли? (Лена кивает.) Хоть бы один остался… ну, этот, добавочный… который живет в люстре.

ЛЕНИНА МАТЬ (выглядывает из оконца – занавески с петушками, цветущие гераньки): Да полно тебе, Миша, сказки сказывать. Вот она я, твоя бабка. Погости маненько у бабки-то… тебя редко когда залучишь.

Мишка в Салтыковке спит на кровати с кружевным подзором. Ему снятся трое странных дедушек, не родных ему по крови, но вошедших в его, Мишкину жизнь. Дедушки-таджики сидят в квартире на Преображенке, в халатах и чалмах. Забились в разные углы дивана и важничают. Эти кадры мерцают вперемешку с милым зрелищем спящего Мишки.