Мы жили тогда на планете другой…

Браиловский Александр Яковлевич

1960

«Мы все уходим парусами…»

Мы все уходим парусами В одну далекую страну. Ветра враждуют с облаками, Волна клевещет на волну. Где наша пристань? Где-то! Где-то! Нам рано говорить о ней. Мы знаем лишь ее приметы, Но с каждым днем они бледней. И лишь когда мы всё осилим И всякий одолеем срок — Освобождающе под килем Прибрежный зашуршит песок. И берег назовется ясным И чистым

именем своим. Сейчас гадать о нем напрасно И сердца не утешить им. Сейчас кругом чужие земли, Буруны, вихри, облака, Да на руле, когда мы дремлем, Немого ангела рука.

1961

«Как пароход подходит к пристани…»

Как пароход подходит к пристани, Неспешно замедляя ход, И всматриваешься все пристальней В тот край, что пред тобой встает, — Так я гляжу в недоумении На берег странный и чужой, Что в неизбежном приближении Сейчас встает передо мной. Какие-то струятся тени там, Какие-то скользят лучи, Но в смутном их нагромождении Мне ничего не различить. И лишь одна (прозреньем, бредом ли?) Надежда промелькнет подчас, Что кто-то, мне пока неведомый, На сходнях руку мне подаст.

1964

«Когда-нибудь (быть может, скоро)…»

Когда-нибудь (быть может, скоро) На том, нездешнем, берегу, На том единственном, который Себе в наследство берегу, — Я обернусь и вдруг замечу, Что, труден и неумолим, Но этот путь мой человечий Был все-таки необходим. Что в тесноте земных свершений, В борьбе мужей, в объятьях жен, В огне молитв, в бреду сомнений Я слеплен был и обожжен. И уходя теперь отсюда, Я вижу: мы бы не смогли Небесного коснуться чуда Без страшной помощи земли.

1964

«Слишком просто, и не для поэта…»

Слишком просто, и не для поэта, А для всякой совести земной, Взять да и поверить, будто это Навсегда закончится с тобой. Слишком просто! Все кругом так сложно. Тайною овеян и храним Каждый жалкий камень придорожный, Каждый лист, упавший рядом с ним. Почему же ты проходишь мимо Этой тайны камня и листа, Мимо тайны, явной и незримой, Что вокруг повсюду разлита? Попытайся к этой тайне малой, К ней хотя бы, ближе подойти! Этого довольно для начала, Для начал твоего пути.

1964

«Расплачиваться надо за вино…»

Расплачиваться надо за вино [113] , За горсть зерна, за поцелуй беспечный, За все, за все, что здесь тебе дано! А за любовь? За ту втройне, конечно! Но вдумайся: не стоит ли она Такой опустошающей расплаты? Она была ведь горячей вина, Необходимее, чем горсть зерна, И

всеми поцелуями богата. Так не скупись на папиросный дым, На слезы, на отчаянье, на муку Слепых шагов по улицам ночным! Плати! Твой ростовщик неумолим: Вот он опять протягивает руку!

113

Первая строфа перекликается с начальными строками стихотворения Н. Гумилева «Шестое чувство».

1965

«След письма на пропускной бумаге…»

След письма на пропускной бумаге Можно снова в зеркале прочесть, Только знай: в его застывшей влаге Точность есть и беспощадность есть. Так любовь порой в воспоминаньи Заново нам лучше не читать, Все слова, все знаки препинанья Сызнова ничем не проверять. Лучше нам не приближать напрасно Разума зеркального к тому, Что осталось смутным и неясным — И быть может, лучшим потому.

1966

«Сложи свои распахнутые крылья…»

Сложи свои распахнутые крылья И мудрости последней научи, Как без тоски, без страха, без усилья Нащупать дверь и подобрать, ключи. Чтоб наконец, спокойною рукою На ручку двери медленно нажав, Уйти туда, где буду я с тобою Среди ничем не запыленных трав.

1966

«Его вчера срубили. Что осталось…»

Его вчера срубили. Что осталось От всех его упрямых, гордых лет? Немного щепок, дрог крестьянских след, Да свежий пень. Здесь я побуду малость И напишу всего десяток строк, Но станет в них все сызнова как надо: Дуб, воротясь, прошелестит прохладой И распахнется, волен и широк. И так же быстро оживет, наверно, Узор листвы и веток тяжкий взлет И, выскользнув из чашечки неверной, На землю первый желудь упадет. Смотри: весь дуб перед тобою снова И нет того, что было свершено! Вот так обратно возвращает слово Все то, что срублено и сожжено.

1966

«Счастливое, волнующее слово…»

Счастливое, волнующее слово Приходит к нам всегда легко дыша, Оно слететь как лепесток готово И только ждет, чтоб приняла душа. А если нет, а если жжет и душит, Задумано тобой, а не дано, И нарастает все трудней и глуше — Не соблазняйся: это не оно!

1968

«Все словно как на вокзале…»

Все словно как на вокзале Перед отходом поезда: Чего-то не досказали, Но это исправить поздно. Поезд мой — в неизбежное, Отходит без опозданья. Скорей хоть что-нибудь нежное Скажите мне на прощанье! Это совсем последнее, И надо проститься, значит, Не так, как еще намедни, А как-то совсем иначе. Адреса не просите, Где я — не узнавайте! Ведь я не скажу: «Пишите!», А только: «Не забывайте!»