Мятеж
Шрифт:
— Вы хотите сказать, что на фоне этих «лакун» ваше текущее состояние не так уж необычно?
— Разница есть и она огромна, но, по сути, человек действительно живёт внутри своеобразного стробоскопа с тактовой частотой от восьми до тридцати герц, и каждый статичный «слепок» такой реальности ему доставляется в виде крупных мазков-объектов, довольно примитивных и часто ложно проинтерпретированных, даже его собственный внутренний диалог по сути ему навязывается физической структурой нейросетей височных долей как некая вербальная проекция комбинаций таких же примитивов. Каждый раз, когда мы просыпаемся, мы не можем быть уверенными, что мы
— Вы сейчас, магистр, говорите ужасные вещи. Так можно потерять всякую веру в смысл и реальность бытия.
Квестор засмеялся.
— Ещё как можно! Но представьте, носители с одинаковыми дампами действительно ведут себя очень похоже, даже если значительно отличаются друг от друга морфологически, разве что да, расходятся они довольно быстро, даже если, напротив, носители были идентичны во всех возможных смыслах. Были и такие опыты.
— Вы знаете, что вы чудовища, там, на Эру.
Нужно было слышать, как он это сказал. Ему бы на подмостках выступать, с такими-то талантами.
— Да. На Эру, и на Квантуме, и на Тетисе, и на остальных Семи Мирах. Но мы не социопаты, у нас есть и строгая этика, и тяжесть ошибки на нас ложится в той же полной мере, что и у вас, капитан. Только не говорите, что вы, дескать, рискуете исключительно самими собой, а мы нет. Напротив, если вы угробите «Принсепс», вы угробите ещё и двести миллионов потенциальных человеческих жизней разом, притом, что они вам право на такую власть вовсе не делегировали. А я… я лишь ставлю над ними научные опыты, пусть и с теми же возможными последствиями.
Но капитан уже снова остывал.
— Я понял вашу мысль, магистр. Вы это вы в ничуть не меньшей степени, чем ваш предшественник, и уж во всяком случае в большей, чем любой, прошедший заморозку. Но скажите, вас, скажем, не беспокоит перспектива однажды встретиться с вполне себе живым «другим» индивидом, претендующим на вашу ячейку общества. Вы же сами сказали: одинаковые Магистры Памяти — это слишком.
Ах, вот он о чём.
— Меня беспокоит непозволительное расходование носителя. Согласно биоэтическим [214] нормам Проскрипций повторное использование носителя запрещено, даже если бы оно было технически возможно, что так же не соответствует действительности. То есть да, один из дублирующих друг друга носителей моей личности будет в результате такой коллизии приведён в абиологическое состояние.
214
Биоэтика — раздел нравственных правил в медицине и биологии.
— То есть убит.
— Эвтаназирован, это не то же самое, что «убит».
— И вас не тревожит подобная перспектива?
Квестор пожал плечами.
— Меня беспокоит даже то, что я не помню, где здесь гальюн. Мой носитель крайне молод и подвержен эмоциям. И судьба собственного ментального «двойника» меня тревожит не менее, чем моя собственная. Но
Капитан открыл было рот, чтобы продолжить прения, но тут в рубке рявкнул сигнал квола. Флот пришёл в движение.
— Капитан, есть маркер в зоне обратного проецирования.
Ордер местной группировки начал перестраиваться, явно намереваясь безопасно пропустить чужака, во всяком случае, насколько квестор уже успел заметить, в случае возникновения внешней опасности для «Тсурифы-6», крафты старались занимать максимально рассредоточенные позиции, чтобы прикрывать своими бортовыми генераторами максимальный телесный угол зенитной сферы, при этом не создавая помех для эффективного ведения огня. Однако сейчас они, напротив, начали смещаться на фланги, образуя своего рода коридор. Осталось выяснить, для кого.
Однако прошла минута, другая, квол смущённо помигал повисшим без опознания маркером, да и убрал его с глаз. Ордер же благополучно вернулся в исходное положение. В общих каналах стояла уже привычная с некоторых пор тишина.
— Капитан, «Принсепс» готов к маневрированию?
— Апро, магистр.
И тут же почуял подвох.
— Не поясните, к чему был этот вопрос?
— Нам нужно как можно скорее переместить каргокрафт вот сюда.
И показал.
— Вы рехнулись?
— Капитан, я совершенно дееспособен, если вы об этом. У меня есть серьёзные опасения, что сейчас случится нечто непоправимое, и в наших силах это предотвратить.
И замолчал.
— И я должен поверить в этом вам на слово, я правильно понял?
Квестор кивнул и повторно указал на искомую позицию.
— Но мы там окажемся на возможной линии огня!
— В этом и состоит план. Капитан, мы плохо начали, но мне кажется, между нами наметилось некоторое понимание, и будет неплохо, если вы его чуточку поддержите. Позвольте мне хотя бы раз сделать по-своему без лишних трат времени. Я вам ещё не доказал, что готов на что угодно ради воплощения цели моего визита в этот периферийный уголок пространства?
— Доказали.
— Я вас прошу согласиться, наконец, что будущее человечества сейчас важнее всего. Нашей с вами жизни. Этих двухсот миллионов носителей. Безопасности «Принсепса». И я напоминаю вам, вы обещали мне, что сделаете всё возможное, чтобы доставить меня на «Лебедь».
— Это тут причём?
— Там, куда я указываю, сейчас расположен личный крафт Воина. И он готовится в текущий момент совершить самую большую ошибку в новейшей истории нашей расы, по сравнению с которой даже фиаско Века Вне может оказаться мелким недоразумением, а Ирутанский инцидент вообще не будет стоить упоминания.
Капитан молча смотрел исподлобья.
— Вы в этом уверены?
— Да.
— Если там никого не окажется, вы признаете, что все ваши построения это полный бред и позволите мне убраться из этой дыры обратно на Эру?
— Без малейших колебаний.
— Старпом Феху, приготовиться к маневрированию!
Дальше они как обычно принялись перекрикиваться своими непонятными словами, а за кадром голосил квол, которому вторили флотские и гражданские диспетчера.
Квестор с нескрываемым злорадством наблюдал над их беспомощными попытками помешать «Принсепсу» совершить свои эволюции. Ничего они не могли сделать. Ни-че-го.