Мятеж
Шрифт:
С лёгким плеском вода сомкнулась у Рейеса над головой. Нырял он, не выпендриваясь, согласно инструкции — ногами вниз, равномерненько по мере погружения подрабатывая компенсатором под свист имплантата автопродувки в ушном канале. В прошлом году этой штуки у него ещё не было, приходилось мучиться, продуваясь вручную. То ещё удовольствие, когда машинка тебе постоянно командует увеличить скорость погружения.
«Курильщик» располагался у самого дна, на сорока восьми метрах, кто бы подумал, что такая экзотика встречается не на рифтах, а вот так, запросто, в трёх километрах выше уровня моря, колышет холодную воду сиропной струёй кипятка. Но интересовал Рейеса на этот раз не сам курильщик, а слоистая
Есть.
Рейес поднёс деловито пискнувшую железку поближе к лицевой маске, разглядывая показания. Ага. Вот ты и попался.
Всплытие прошло без эксцессов, пока зависаешь на очередную полуминуту по указаниям машинки-перестраховщицы, можно спокойно поразглядывать местное багровое царство, тем более что солнце ещё не ушло. Отсюда, снизу, особенно бросалось в глаза, насколько это озеро молодое. По сути, вокруг был тот же доломит, только окончательно доокисленный и покрытый всё тем же багровым налётом толщиной в доли миллиметра. Никаких следов традиционной подводной сглаженности линий — сплошные изломы, особенно видные на свежих сколах и включениях доломитового мрамора. Это выглядело поблёскивающей драгоценными рубинами пещерой горного короля. Только почему-то затопленной и вертикальной.
Наверху Рейес, чувствуя, что уже начинает мёрзнуть, быстро покидал мокрое в мешок с сушильной мембраной, а сам, переодевшись в походную одежду, поспешил заняться образцами.
Первый же взгляд на данные экспресс-анализа, и горы разнесли радостный вопль по окрестностям. Рейес смущённо оглянулся, хорошо, что тут никого не бывает, а то подумали бы, парень сбрендил от ледяной водицы.
Надтип локиархеи [234] (и прочие представители дерева асгардархей) тысячелетие назад наделал шуму своим открытием, как же, наконец решил проблему бинарного деления мирового филогенетического древа земной биологии, но, как выяснилось куда позднее, перед самым Веком Вне, для террианской панбиологии интереснее оказались ближайшие и куда менее распространённые родственники локиархей, получившие логичное название хеймдалльархеи, поскольку в «Младшей Эдде» Хеймдалль был сыном Одина от Девяти матерей.
234
Локиархеи, асгардархеи, хеймдалльархеи и тд. — надтипы архей, генетически и биохимически близкие как археям, так и современным многоклеточным (эукариотам).
В отличие от локиархей, даже изначальный, незагрязнённый белково-химический мир хеймдалльархей был почти так же богат, как наш, полноценно эукариотический, при этом запущенный на всю катушку горизонтальный перенос генов позволял запасать в геномах этих экстремофилов обрывки чужих и, порой, давно утерянных комбинаций, так что для тех, кто, подобно Рейесу, занимался на Старой Терре воссозданием былого разнообразия террианской биоты, каждая колония хеймдалльархей была кладезем невероятных богатств.
За ними ныряли в глубины срединно-океанических желобов, где давление океанической толщи составляло сотни атмосфер, ради них обшаривали вулканические рифты с их невероятным разнообразием условий, просеивали донные отложения эстуариев [235] крупных рек. Невероятно тяжёлый и неблагодарный труд — новые цепочки отыскать удавалось отнюдь не каждый раз, а найти живую колонию хеймдалльархей так высоко
235
Эстуарий — воронкообразный, суживающийся к вершине залив, образующийся в результате подтопления устья речной долины.
Если после исследования в лабораторных условиях всё подтвердится, то вскоре сюда нагрянет, пожалуй, сотня его коллег, начнут искать, как сюда попало то, чего здесь раньше не было, да и сейчас быть не должно, где источник изначальной контаминации, секвенированные геномы пачками пойдут на Эру, да и местные биофабрики, пытающиеся восстановить утерянное по дошедшим до нас спустя сотни лет обрывкам, будут теперь с удвоенной скоростью пробовать подобрать ключи к воссозданию, может быть, генома полярной лисы, которой очень не хватало постепенно сдающемуся ледникам миру, а может быть, бабочки-монарха, а может быть, какого-нибудь всеми забытого папоротника. Словари нуклеотидных последовательностей в мире, который пытался восстать из мёртвых, были главной и единственной ценностью.
Тревожное чувство у Рейеса возникло не сразу. Сначала только некое ощущение дискомфорта, словно к твоему затылку приставили кусок железа и принялись его быстро замораживать. Такое тянущее давление. Ещё не понимая своего состояния, Рейес начал суетиться. Покидал мелочёвку в мешок, брызнул ингибитором на баллон, и пока тот благополучно распадался, побежал к солнечной панели смотреть уровень заряда. Тридцать два процента были впритык, но сойдёт. Главное, не оставаться дальше на открытой местности.
Стоп.
Чего он так испугался?
Это было непохоже на обычное чувство надвигающегося приступа, но явно имело с ним общую природу.
Рейес вскинул голову и принялся оглядывать синюю линзу неба. Ни облачка, чистейшая гладкая поверхность, сквозь которую, если напрячь зрение, можно было разглядеть белую звезду Юпитера. Но больше — ничего. Что он там хотел увидеть? Вернее так — чего он там ни в коем случае не хотел увидеть?
Ответа не поступило, как, впрочем, и всегда в таких случаях.
Завернув драгоценные образцы в демпфер, Рейес быстро собрал оставшиеся вещи, свернул панели ранца (тридцать четыре процента, ну, чем богаты) и быстро застегнул все крепления. Раздался яростный стрёкот, и шестивинтовая приблуда послушно потащила его в сторону долины.
Двигался он аккуратно, стараясь не задевать ногами первые верхушки низеньких местных ёлок, но и не поднимаясь выше необходимого — ощущение, что его кто-то или что-то разыскивает, по-прежнему не отпускало.
После прохождения второго уступа обзор, наконец, расширился, тут же показалась и уводящая вниз цепочка торчащих позвонков — останки канатки выглядели отсюда как пунктир на карте. А вон там, в самом низу, уже видны руины гостиничного комплекса, значащегося на карте как Пунта Рокка. Туда-то нам и надо.
Сам комплекс после пятисот лет полной заброшенности представлял собой жалкое зрелище, к тому же руины могли посыпаться от малейшего порыва ветра, так что даже приближаться к нему особо и не стоило, а вот за ним, на дальнем конце бывшей парковки для посетителей, в той её части, что не пострадала от вездесущих здешних оползней, Рейес и оставил свой скаут.
К несчастью, туда вот-вот дотянется солнце.
И всё-таки, чего он так боится?
Посадка была жестковатой — и батарея уже садилась, и Рейес что-то совсем извёлся. Высвобождаясь из крепежа, он успел сделать вокруг себя пару оборотов, всё высматривая, высматривая…