Мятеж
Шрифт:
Двойной хлопок так крепко ударил по ушам, что, кажется, чуть не сбил его с ног.
Почему двойной, понятно — фронт скачка уплотнения отразился от склона, но какого дурня сюда потащило на гиперзвуке?..
Рейес ещё не успел додумать эту мысль, как его ноги сами припустили бегом к скауту. Прямо так, бросив ранец к трёпаным пням, успел бы снять рюкзак с драгоценными образцами — и его бы бросил. Им владел сейчас только один императив — спрятаться, уйти, убежать.
Лишь бы оказаться подальше от той штуки, что произвела на свет этот хлопок.
Кабина скаута встретила Рейеса теплотой и дружелюбно помаргивающими огоньками контрольных панелей на ветровом стекле. Старомодный интерфейс сделали специально для него, до безумия не любившего
Показалось и пропало, это всё испещрённое трещинами асфальтовое поле вокруг разом накрыла единственная монолитная тень.
Рейес моргнул, выдохнул, и послушно отрубил питание авионики [236] . Двигатель в ответ автоматически заглушился.
Ладно. Будь по-вашему.
На середину, аккуратненько так, как бы заранее заискивая, вышел рыжий детина. В годах такой, солидный, лет сто двадцать от роду и столько же килограмм живого веса. Неожиданный типаж, на Старой Терре такие нынче среди гляциологов [237] в почёте, то есть южнее пятидесятой параллели почти что и не встречались. И почему «детина» — сразу понятно, было в этом человеке что-то залихвацки-безумное. Такое бывает у подзадержавшихся в развитии кидалтов, которых жизнь пока не успела как следует повозить мордой по бетонному крошеву.
236
Авионика — неофициальный термин, обозначающий интеллектуальную начинку летательного аппарата, его средства связи, навигации, управления, ориентации в пространстве.
237
Гляциология — наука о природных льдах.
Самое же странное, что было в детине — Рейес сколько ни всматривался в развесёлые морщины на этом лице, никак не мог понять, где он его видел. Не здесь, не на Старой Терре. Местных он, пожалуй, хотя бы раз видел всех, за столько-то лет. Этот не отсюда. Откуда-то оттуда, из Галактики. О которой Рейес не хотел даже и вспоминать.
Ко всему, веселье это у чужака было довольно непростое — спрятанные в пучки смеховых морщинок глаза были цепкими и даже злыми, смотрели они не тебя издали как два дула.
Вздохнув, Рейес выбрался из скаута и побрёл тереть. Тереть здешние любили, предельно низкая плотность населения сказывалась. Правило простое — если уж пересеклись, надо потереть.
Рейес тереть никогда не любил. Но тут, видимо, придётся.
Детина ждал на месте, воспользовавшись паузой на физическое перемещение тушки для вольного её разглядывания. Так, с хитрецой, чуть склонив голову на бок. Руку для приветственного рукопожатия он протянул в последний момент, когда Рейес уже был буквально в полушаге.
— Приветствую, коллега.
Рейес смутился.
— А вы тоже панбиолог?
Детина ответил многозначительно:
— В каком-то смысле, в каком-то смысле. Вас же зовут…
— Рейес, к вашим услугам.
Представиться в ответ детина не спешил и продолжал всё в том же малопонятном духе:
— Тоже на «эр», значит, ну, что ж, привычка — вторая натура. Вы, кажется, куда-то спешили, коллега?
Детина ехидно указал пальцем на брошенный посреди колотого асфальта ранец.
Рейесу на этом моменте почему-то стало стыдно, пришлось понуро брести и подбирать с пола каку. А ты не мусори.
— Мне срочно нужно на юго-восточную станцию Мегаполиса. Образцы должны остаться в максимальной сохранности.
Пусть знает, что люди все занятые.
— Так мы вас подбросим, коллега Рейес, всяко быстрее будет, а ваш скаут на автопилоте доберётся.
На этот раз указующий
Космо-атмосферный гиперзвуковой глайдер, с собственной гравигенной, а значит и накопителем к ней, а значит, способен к пассивному прыжку, если — и наверняка — оборудован биокапсулами для экипажа. Впрочем, основная позиция последнего предполагалась не лежачей, а вертикальной, со всем комфортом, климатизатором и приятной музыкой. Неплохо устроился «коллега». Безлюдная, периферийная и в общем-то отсталая Старая Терра со своими панбиологическими заморочками подобного роскошества себе позволить не могла. Значит точно — что-то прилетело, тихихонько так, как положено по инструкции безопасности, за пределами Облака Хиллса [238] в пятидесяти килотиках проклюнулось в субсвет, рассупонилось на орбите и вот, пожалуйте, над Рейесом теперь глайдер нависает. Интересно, какого класса космодура способна нести подобные излишества?
238
Облако Хиллса — внутренняя тороидальная область Облака Оорта диаметром от 2 до 20 тысяч астрономических единиц.
— Тяжёлый многоцелевой носитель Пространственных Сил Союза «Цагаанбат», порт приписки «Инестрав-Пятый», прошу любить и жаловать.
Рейес покосился на детину, но промолчал. Нечто от всех этих произносимых вслух загадок в голове у него шевелилось, но пока не желало становиться чем-то осознанным.
— Имплицитная память [239] — неприятная штука, особенно в нашем случае, коллега, вы уж потерпите, пока не локализуется.
В каком ещё «нашем» случае? Рейес постарался перестать морщиться на каждое услышанное слово и побрёл обратно к скауту, забирать образцы. Остальное пусть двигает своим ходом. Как там сказал самозваный «коллега» — на автопилоте? Где он только берёт такую архаическую терминологию.
239
Имплицитная память — тип памяти, который обеспечивает использование информации, полученной на основе неосознаваемого прошлого опыта в отличие от эксплицитной — осознаваемой. Опытным подтверждением существования имплицитной памяти считают «эффект предшествования», когда субъект успешнее решает задачи, к которым он был подготовлен в предшествующем подсознательном опыте.
Тамбур-лифт благополучно поднял обоих в шлюзовую, пока перебирались в рубку, глайдер уже набрал сверхзвук, и под ними уже разматывался весёленький пейзаж высокогорной приледниковой тундры — много сверкающего снега, спрессованного в голубеющие языки ледопадов, мало всего остального. Ну, ничего, когда будет окончательно пробит Панамский перешеек, и подпитанный северо-тихоокеанским пассатным течением Гольфстрим наконец заработает в прежнюю силу — вся эта фигня вновь оживёт на протяжении жизни пары поколений.
— Приближаемся, мин-пять-мин, сорр!
Это рапортовал флотский, что сидел в ложементе пилота слева, остальные двое присутствующих молча отсалютовали вошедшим, и, как показалось Рейесу, посмотрели при этом на него выжидательно.
Ну нет, тут я вас разочарую, буду помалкивать, даже на выразительно стрекочущий в в дальнем углу глобул коситься не стану.
Хоть оба и напоминали Рейесу что-то смутно знакомое, на уровне неприятного чувства дежавю, но сказать им всё равно было нечего — один молодой, лет пятидесяти максимум, но тоже такой, в стиле «коллеги», веселящийся, второй был предельно серьёзен, да и был хороших средних лет восьмидесяти. Вот бы у кого детине перенять манер. Рейес присел в свободное кресло и собирался там спокойно просидеть до конца полёта, но не тут-то было.