Мятеж

Корнеев Роман Александрович

Впрочем, соорн-инфарх видел это всё совершенно в ином свете, и не простому наблюдателю с ним спорить.

Тем более что здесь и сейчас пустой и глупой расе ничего не угрожало — локальная фаза активной обороны, две группировки боевых крафтов ждали сигнала от экипажей разведсабов в недрах пустотности, и как только информация, суть которой Илиа Фейи была не совсем понятна — просто точка ни о чём ему не говорящих галактических координат — благополучно поступила, оба флота тут же пришли в традиционное для глупых артманов несогласованное и хаотичное движение.

Насколько было понятно, при этом один из флотов отчего-то не выполнил прямой приказ, а командир второго всё медлил, не решаясь… на что? Бросить все силы в бой? Отдать своих

на растерзание эхо-импульсам ради какой-то иной, неведомой Илиа Фейи цели?

В общем, «Лебедь» дрейфовал, приказа не следовало, хаос нарастал экспоненциально.

Артманы. Всегда они так. Каждый новый поступок самоедов отдавался в сознании Илиа Фейи вопиющим гласом — зачем было вообще их спасать?

Да, 45-й флот прибыл в результате не в то время, да и оказался в итоге не в той точке, что, конечно, немыслимо, но что же теперь, летящим так вечно и носить на себе груз того позора?!

Илиа Фейи тряхнул тяжёлой головой и поднялся из нидулы [104] .

Как ему надоели эти собственные мысли.

Ожидание теперь может затянуться на заметное время, так что пусть всё пока развивается своим чередом, а Илиа Фейи в кои-то веки займётся собой.

Как всегда в начале сезона, большие фаланкс нестерпимо зудели и требовали регулярного ухода, этим и займёмся.

Генетически Илиа Фейи относился к Рассеянным, единственной надрасе летящих, способной к естественному полёту, но во-первых, его организм претерпел с момента вылупления уже три метаморфозы, так что его биологическая природа в настоящий момент имела мало общего с врождённой, а во-вторых, разумеется, его маховые пинныещё во младенчестве, как и положено будущим космическим скитальцам, были редуцированы, а общий покров впоследствии заменён стандартной скуамой биозащиты.

104

Нидула — здесь и далее в тексте для описания быта, анатомии и физиологии летящих использованы латинские корни, соотносимые с птицами — «гнездо», «перья», «клюв» и тп.

Однако раз в сезон природа брала своё — начиналась лёгкая ломота в костях карины, ну и фаланкс, конечно.

В целом для избавления от неприятного синдрома достаточно было отрегулировать подачу микроэлементов через помпу, но со всеми этими скоропостижными метаниями по просторам Пероснежия как всегда всё затянулось в последний момент, и вот получите.

Илиа Фейи как летящему вовсе не в небесах, но в пространстве, не доставляло особой гордости, что он вот так порой зависит от поведения каких-то дурацких рудиментарных апикарных клеток, всё-таки, как-никак, это всего лишь банальный атавизм, но, с другой стороны, так далеко от дома приятно почувствовать временное единение со свой надрасой — праздник красного рострума, олицетворяющий у Рассеянных начало мужского совершеннолетия, как раз и совпадал с началом первого в жизни летящего сезонного цикла, как говорят артманы — мазл тов.

Пробормотав про себя ритуальную фразу, Илиа Фейи хмыкнул. Сколько сезонов прошло, что он так обартманился? Учитывая релятивистские эффекты — так сразу и не скажешь. Вот вернёмся в Большое Гнездо, там в архивах и узнаем. Илиа Фейи был невероятно стар даже для своего весьма долговечного народа. Не сравниться с соорн-инфархом, но чтобы прожить столько сезонов, нужно быть обладателем искры, а таких особей даже у летящих было ничтожно мало.

Тем более — надо тщательнее заботиться о собственной бренной оболочке.

Ближайшая к нему переборка послушно стала зеркальной.

Жалкое, по сути своей, зрелище, облезлый космический цыплёнок двух с половиной

метрового, огромного — по артманской мерке — роста, весь в каких-то безумных торчащих повсюду тяжах и псевдоподиях, представшая перед Илиа Фейи картина отнюдь не радовала глаз, потому большинство его сородичей предпочитали не покидать родных миров, разве что это было комфортабельное путешествие на гигантских туристических трансгалах, не требовавших трансформации тела ввиду соблюдения на борту вполне комфортных биологических условий. Воины, исследователи и шпионы летящих были одиночками, закованными в броню нелепого перестроенного корпуса.

Артманы могли лежать в своих капсулах почти не меняясь внешне — хотя с годами и платили за свободу полёта суставами конечностей.

Летящие же по сути делились на два подвида: планетарный — благородный, величественный и прекрасный, и пространственный — отвратительный самим себе.

Илиа Фейи было не жалко себя так уродовать, потому он и относился ко второй, куда меньшей по своей численности половине.

Забавляло его в собственном виде вот что — артманы не знали ничего другого, для них все летящие выглядели именно так. Неудивительно, что они были о дружественной расе столь прискорбно незаслуженного мнения.

Впрочем, почему же «прискорбно», Илиа Фейи было плевать на артманские впечатления, покуда это не мешало его миссии, артманы же, сколь угодно пестуя свои чёрные мысли, не смели открыто совать своим «проклятым спасителям» откровенные метеоры в сопла, во всяком случае формально они так не поступали, да и на том спасибо.

Илиа Фейи враскачку прошествовал в санузел и запустил там, наконец, вожделенные регенерационные процедуры, а то суставы уже начинали огнём гореть.

Пока нитевидные лапки микроинъекторов бегали по его корпусу, шпион размышлял о том, что же заставляло вождей артманов каждый раз так тянуть с решением. Этот народ был безумно подвержен импульсам, однако временами они словно вставали в ступор, выжидая чего-то. Думай медленно, ошибайся быстро, побеждай ещё быстрее, гласило наставление для юных летящих, и в этом была своя доля истины, достойная самой многочисленной и самой старшей ныне живущей разумной расы в этом скоплении, но артманы существовали в собственной скукоженной логике космического парии, и им, под сенью Века Вне, было слишком непросто избавиться от груза прошлого и уже начать смотреть в будущее. Они по-прежнему жили настоящим.

К слову о настоящем.

Илиа Фейи мановением фаланкс остановил процедуры, поднимаясь.

Он же забыл артмана в тамбуре.

«Лебедь» был одноместным кораблём, и правила приличия вовсе не настаивали на приглашении чужака внутрь, но по крайней мере удостовериться, как там его незапланированный гость, не мешало.

Утлую скорлупку этого горемыки уже разнесло по всему космосу жалкими каскадами суперсимметричных возбуждений, но самому пилоту повезло, «Лебедь» Илиа Фейи оказался совсем рядом с его слабенькой пищалкой, чтобы вовремя вынырнуть из пустотности и забрать бедолагу на борт.

Не то чтобы Илиа Фейи было до его судьбы хоть какое-то дело, но правила хорошего тона чётко высказывались в пользу спасения, тем более что особого труда оно не составило. А вот плестись на самую корму к шлюзам… нет, всё-таки надо.

Илиа Фейи по привычке убрал обе пары фаланкс за спину, размашистыми движениями прыгая от переборки к переборке, под дробный перезвон когтей бипедальной [105] опоры — свои естественные рудименты Илиа Фейи оставил дома, как и маховые пинны, как и половину всей естественной периферии, зачем она здесь.

105

Бипедальный — буквально: «двуногий». Соотв. сам способ перемещения на двух опорах называется бипедальным способом перемещения.