Мятеж

Корнеев Роман Александрович

А вот что никогда не становилось лишним, так это постоянное ожидание подвоха.

На всякий случай Илиа Фейи чуть подался от шлюза назад, заранее замкнув перед рострумом забрало и надёжнее закрепившись на подходящем ребре жёсткости. Мало ли что там творится в голове у артмана.

Гермодверь подала низкочастотный гудок и с шёпотом ушла вправо.

Пустой технический отсек шлюза светился белизной и оказался пустым.

Илиа Фейи два раза удивлённо моргнул, и только тогда додумался сместить поле зрения на стену.

Ну, да, «Лебедь» был самым крошечным из известных трансгалов, и на грани субсвета тензор гравитационного поля довольно сильно гулял поперёк главной

хорды корабля, так что без специальной практики и автоманипуляторов бипедальной опоры, особенно с таким небольшим, как у артманов, ростом лучше было пережидать время лёжа, а на каком из продольных бортов — без разницы.

Поведя туда-сюда тёмными бойницами зрачков, артман наконец сообразил, что его выбор опоры оказался не самым логичным, и поспешил неловко, на четвереньках перебраться туда, где его ориентация была бы наименее нелепой. Знай он анатомию летящих, сообразил бы, что Илиа Фейи было всё равно, как собеседник относительно него сориентирован, посверкивающие зеркальным глазным дном щелевидные зрачки автоматически проворачивались в глазницах, повторяя эволюции артмана. В конце концов тот, пошатнувшись, кое-как выпрямился с опорой на две ноги.

Илиа Фейи привычно отметил черноту вокруг суставов, количество недостающих пальцев, изломанность фигуры, характерную для артманов, долгие годы проводящих вне родных биосфер, а то и вовсе вне привычных им гравитационных колодцев. Артманы отчего-то считали собственные биологические оболочки, доставшиеся им от далёких предков, чем-то заведомо самоценным, если не совершенным, то близким к идеалу.

Если точнее, они, при прочих равных, предпочитали не модифицировать то, что имели. Илиа Фейи не мог, глядя на этого несчастного калеку, согласиться с такой позицией. Летящие были куда прагматичнее, заранее отбрасывая обречённое и бесполезное. В конце концов, кто не хотел меняться, всегда мог остаться дома.

Что же мне с тобой делать?

— Со-с-жалею за отсутствие у меня во-с-зможности предоставить в-с-вам более комфортные ус-словия обитания, «Лебедь» — корабль мал-с-ленький, так что вам придётся немного пот-с-ерпеть, пока у меня не появится воз-с-можность передать вас-с вашим сороди-с-чам.

Илиа Фейи старался артикулировать чуждые ему звуки максимально чётко, но очень мешала необходимость каждые две секунды наполнять защёчный мешок, позволявший летящим общаться с артманами на доступных им частотах. Летящие обычно общались модулированным [106] свистом с прищёлкиваниями, насколько Илиа Фейи было известно, артманам эти звуки больше всего напоминали языки террианских морских млекопитов. Учитывая, что артманы тех благополучно истребили задолго до Века Вне, неудивительно, что такая модальность общения была малоперспективна, приходилось пользоваться возможностями чуждого способа звукоизвлечения. Илиа Фейи за прошедшие десятки и сотни сезонов сумел овладеть обоими основными варварскими наречиями артманов, хотя анатомия всё-таки не позволяла ему делать это на уровне хотя бы базовых трансляторов речи, но не общаться же через машину с живым существом. Банальная вежливость.

106

Модулированный — здесь: произвольно меняющий свои амплитудно-частотные характеристики.

«Живое существо» в ответ молчало, словно не понимая.

Тогда Илиа Фейи перешёл с изначально более миролюбивого диалекта, называемого артманами «язык матерей» на грубый «галакс», что в качестве остроумной лингвистической

шутки собственно и переводилось как «млечник». Млечник-млекопитчик. Ха. Смешно.

— Типа, бра-с-тан, звиняй, что не-с зову на борт…

Артман тут же среагировал, сделав резкий шаг вперёд, так что Илиа Фейи даже не успел поднять фаланкс в предостерегающем жесте. Раздался треск статики, артман благополучно отлетел в другой угол шлюзовой камеры, снова утвердившись там на четвереньках. Теперь будет месяц ходить с подпалинами на лицевом щитке. От хламиды потекли к вентиляционным щелям лёгкие струйки дыма.

— О-с-сторожно, не то бу-с-дет бо-бо. Тут не-с-стерильно, братан, тебе нельз-ся, за-с-гнёшься ты тут со с-своим убитым имму-с-нитетом, понял? Потому включ-сена с-силовая пере-с-борка.

Илиа Фейи отчего-то начал волноваться и шипеть, набирая воздух, вообще через слог. Надо взять себя в руки.

Вроде, снова поднимается на ноги, как это у них говорят, «живой». Интересный трюизм.

— Братан, ты-с в порядке?

Артман потерянно тряс головой, взгляд его заметно помутнел.

Какая-то подспудно тревожившая его мысль мелькнула на периферии сознания Илиа Фейи и снова пропала. Что же, что же… а, точно.

Подчиняясь команде, в шлюзовой камере откинулся лючок раздатчика.

Артман немедленно отреагировал, схватив показавшийся в нише сосуд с оранжевой жидкостью и запаянный пакет с чем-то съедобным для млекопитов. Ну, да, семь часов тут проторчать, каждый оголодает. А что поведение для гостя было неприличным, так то ж артман, что им понимать в бытовом этикете летящих.

Илиа Фейи продолжал безэмоционально разглядывать чужака. Спасители. Они называют летящих «спасители», и семантически тут вроде бы не было никакого подвоха, разве что проблема с долженствованием. Спасителем мог быть тот, кто кого-нибудь спас, а мог быть и тот, кто обещал кого-то спасти, но спас ли…

Для соорн-инфарха эта дилемма с самого начала была основной, причём так и не разрешённой, но Илиа Фейи в куда меньшей степени был готов вдаваться в заведомо пустые философствования, для него реальность была такой, какой есть, и смысла думать о ней в сослагательном наклонении не было никакого.

А потому очередной спасённый оставался для Илиа Фейи лишь новой проблемой. Теперь было необходимо это жадно чавкающее существо скинуть на один из форпостов, например, на ту же «Тсурифу-6», возле которой сейчас шпионил «Лебедь», но как это провернуть, не меняя свой плотный график и не нарываясь лишний раз на конфликт… проблема.

Артман, пока насыщался, успел изрядно намусорить. И чего это они так едят, что всё мимо ротового отверстия валится. Илиа Фейи неприязненно дёрнул третьими веками и вызвал макроуборщика. Приплюснутый диск тут же заскользил вдоль пола, прибирая за гостем.

Сам же артман вяло уронил опустевшие контейнеры себе под ноги и снова поднялся, обтирая искалеченные руки о подпаленный ржавого цвета комбинезон.

Так, попробуем ещё раз сменить стилистику обращения.

— Надеюсь, вы нас-сытились, артман.

И тут он снова дёрнулся.

— Я не артман. Называй меня «человек».

Кажется, спасённый собирался ещё что-то к этой тираде добавить, но не стал. Что-то неприятное.

— Как ва-с-м будет угодно. Оставай-с-тесь здесь, я уведомлю, когда будем подходить к ва-с-шим.

Илиа Фейи закрыл створку шлюза, проследил, что изолирующее поле благополучно погасло, и лишь потом отворил собственное забрало. Неприятно это признавать, но Илиа Фейи терпеть не мог артманов. За грубость, чванство и склонность к пустым истерикам. Куда приятнее было иметь дело с ирнами.