Мятежница и менталист

Бланк Эль

— Моя благодарность в реальных делах наравне с другими повстанцами. Я хотела проявить ее именно так. Не видишь дальше собственного носа, неужели не знаешь, что на твоей базе не хватает рабочих рук? Я не дура! И в состоянии сама выбирать в какой форме выразить свою признательность!

— А я выбираю, кто воюет на моей стороне, — прорычал Карен. — Без репортажа не бывать тебе мятежницей. И вообще, ты своим упрямством напрашиваешься в ряды моих врагов.

— Я никому не враг!

Я сорвалась с места и бросилась к двери. Рванув за ручку, не глядя выскочила

в коридор. Эмоции зашкаливали, ослепляя. И потому преграду, возникшую на пути, я даже не заметила — врезалась и потеряла равновесие. Земля ушла из-под ног, а меня что-то стиснуло и уронило на себя.

— Ты…Ты… — раздалось хриплое.— Смотри, куда прешь!

Мрачник…

Ну да, кто еще мог караулить у двери?

Мысль мелькнула и исчезла, сметенная новой порцией адреналина. Теперь уже не от отвратительных слов Карена, а из-за захвата. Случайного или намеренного — не казалось в этот момент важным искать причины действий Марка. Раздражал сам факт контакта с телом мужчины, который оказался подо мной.

И я долго не раздумывала. Вырываясь, зашипела гневно, оттолкнулась и пнула коленом. Почувствовав свободу, не оглядываясь помчалась к лестнице. Очнулась у двери в комнату, которая открываться не желала.

Наконец сообразив, что причина банальная — я приложила карточку к замку. Рванув куртку с плеч, бросила ее на кровать. И сама рухнула следом.

Финиш!

Все, что казалось мне таким красивым и правильным в одно мгновение разбилось и рассыпалось осколками. Внутренним взором я смотрела на того, кого еще утром считала идеалом, и не понимала — за что? Что привлекательного я находила в этом неотесанном грубияне, который одним махом разрушил и мою симпатию к ему, и мои впечатляющие планы.

Вот и думай теперь то ли я такая дура, что изначально не видела в нем меркантильного манипулятора, который пожелал меня использовать, то ли Карен ловко маскировался, пуская пыль в глаза.

“Очки”, которые я на себя надела, оказались уж слишком… “розовыми”. Зато теперь на многое я смотрю по другому и больше не питаю иллюзий.

Его обещания о транспорте для моего возвращения домой были ширмой. Никто и не собирался меня отпускать. Все это лишь способ потянуть время, задержав на базе легковерную журналистку. От меня ему нужно было одно — провокационные сюжеты. Я полезна Карену только потому, что могу их создать и публиковать. И его знаки внимания не были искренними, хотя мне так хотелось в это верить…

На мгновение я едва не разрыдалась, настолько сильным оказалось эмоциональное потрясение. Это больно — разочаровываться в том, кого любишь…. Ну или практически полюбил. Я же была готова ради него пожертвовать любимой профессией!

И все же я волю слезам не дала. Стиснула зубы, принимая все как проверку на прочность, которую я должна пройти ради самой себя. Ну да, горько. Но я буду не я, если не сумею с этим справиться!

И потому мысли мои очень быстро от любовной драмы вновь вернулись в прагматичное русло.

Что ждет меня дальше? Какие новые превратности судьбы мне уготованы? Карен ведь не отступит

и продолжит давить, а я здесь, на базе, фактически пленница, хотя свободы перемещения меня не лишили. Но если до этого я даже не пыталась выбраться из ловушки, считая логово мятежников своим пристанищем, то теперь дело примет иной оборот и контроль наверняка усилят. Сумею ли я в таких условиях долго противостоять лидеру Сопротивления? Что помешает Карену меня ликвидировать, когда получит желаемое? Тем более несложно замаскировать это под несчастный случай. Все поверят, что я разделила судьбу Зелины. И искать не станут.

Мой единственный шанс это просить убежища у сил федеральной гвардии. Только они смогут защитить меня от притязаний и угроз Карена. Если и будут смотреть косо за столь тесное и недопустимое сотрудничество с бескомпромиссными повстанцами, так хотя бы жива останусь.

И я не стану осуждать предвзятое отношение федералов к себе, потому что теперь сама вижу, что мятежники вовсе не такие благородные, как утверждал Карен и какими я хотела их видеть… Да и профессию журналиста можно поменять на другую, если уж до крайности дойдет и меня лишат лицензии, а запасную жизнь никто не выдаст. И потому…

Я схватилась за коммуникатор. Связь с Землей — идеальный шанс вынудить Карена прекратить давление и отступиться от преступных намерений в отношении меня. Я могу прямо сейчас отправить сообщение с просьбой о помощи и переслать компромат, чтобы обезопасить себя до момента освобождения.

Увы. Расчет не оправдался. И внешняя связь, и внутренняя с федералами отсутствовала. Я могла позвать на помощь лишь кого-то из лагеря мятежников. А кого? Марк всецело на стороне своего начальства, а других кандидатур на роль спасателя нет.

Оставался только один выход. Бежать. И побыстрее! Пока непомерно занятый Карен не опомнился и не принял радикальных мер! Все равно куда. В ближайший лагерь федералов, а дальше разберусь… И предавший меня получит по заслугам.

Итак…

Теплый джемпер и леггинсы под камуфляжную форму. На голову бандану, скрывшуюся волосы, на ноги — свои неубиваемые ботинки. В рюкзак — камеру, комм, мой несъеденный ужин, чужой, сворованный на кухне, когда хозяйка отвернулась, бутылку с водой, которую набрала там же на кухне. И на выход! Благо утомленные учениями и муштрой вояки уже не обращали внимания ни на кого. Тем более на стремящегося попасть в госпиталь худосочного то ли парня.

Почему именно туда? Да потому, что это единственное место, где можно поесть и никто не станет задавать лишних вопросов. Впрочем, мне повезло, даже не пришлось рисковать, пробираясь в столовую, — выручила та самая медсестра, которая единственная не пыталась казаться лучше, чем есть, и не обманывала, сказав неприглядную правду.

— Опомнилась, дуреха? — сочувственно вздохнула, когда мы с ней столкнулись в коридоре, а я, пусть и коротко, но призналась в собственной глупости и извинилась, что не принимала ее слова всерьез. — И что мне с тобой делать?.. Сиди тут, нечего тебе физиономией светить. Принесу.