Мыс Грома

Хиггинс Джек

– Из него только бабам стрелять, – сказал Диллон. – Впрочем, и такой сгодится. – Он присел на корточки рядом с Джонсоном. – На кого работаешь, сынок?

– Держи язык за зубами, – приказал сообщнику Смит.

– А с чего ты взял, что я буду болтать языком? – бросил Джонсон прямо в лицо Диллону. – Убирайся.

– Веди себя прилично.

Диллон перевернул его на другой бок, приставил дуло пистолета к внутренней стороне его левого колена и выстрелил. Джонсон издал жуткий вопль. Схватив его за волосы, Диллон с силой дернул его голову назад.

– Тебе и второе колено изувечить? Если хочешь,

я могу тебя на костре поджарить.

– Нет, – простонал Джонсон. – Мы работаем на Сантьяго, на Макса Сантьяго.

– В самом деле? – спросил Диллон. – А где нам его найти?

– Он живет в Пуэрто-Рико, но в последнее время перебрался в Париж.

– Вы совершили ограбление на улице Лорда Норта?

– Да.

– Умница. Видишь, как, оказывается, все просто.

– Болван, трус несчастный, – бросил Смит Джонсону. – Ты только что сам подписал себе смертный приговор.

Диллон выбросил «беретту» через парапет в Темзу.

– Я бы сказал, что он вел себя крайне благоразумно. До Вестминстерской больницы отсюда рукой подать, там первоклассное травматологическое отделение, причем лечат бесплатно, даже таких зверей, как ты. Скажите «спасибо» национальной системе здравоохранения.

Повернувшись, он увидел, что Дженни смотрит на него затуманенным взором, и взял ее за руку.

– Пойдем, дорогая, пойдем домой.

Когда они тронулись с места, Смит окликнул его.

– Ты мне ответишь за это, Диллон.

– Держи карман шире. Поживем – увидим. А пока что тебе остается уповать на то, что Макс Сантьяго тоже так думает.

Выйдя на улицу, они постояли немного на краю мостовой, дожидаясь, пока пройдет мимо поток машин.

– С тобой все в порядке? – спросил Диллон.

– Боже мой! – восхищенно воскликнула она. – Шон Диллон, каким же нужно быть человеком, чтобы сделать то, что сделал ты?

– Иначе тебе пришлось бы еще хуже, милая.

Взяв ее за руку, он бросился через улицу, увлекая ее за собой.

Когда они добрались до дома, она сразу поднялась к себе наверх, а Диллон, направившись на кухню, поставил чайник на плиту и погрузился в размышления, дожидаясь, когда он вскипит. Макс Сантьяго? Это уже кое-что конкретное. Во всяком случае над этим Фергюсону уже можно будет поработать. Услышав, как Дженни спустилась по лестнице и зашла в кабинет, он приготовил кофе и поставил чашки на поднос. Войдя в кабинет, где сидела девушка, он увидел, что она разговаривает по телефону.

– «Бритиш эйруэйз»? Когда сегодня вечером последний рейс на Париж? – Наступила минутная пауза. – В половине десятого? Вы можете забронировать мне билет? Меня зовут Грант, Дженнифер Грант. Да, я заберу его в бюро предварительного заказа билетов. Да, четвертая стойка, аэропорт Хитроу.

Положив трубку, она повернулась и увидела входящего в кабинет Диллона. Он поставил поднос на письменный стол.

– Спасаешься бегством?

– Я не могу дальше выносить это. Не понимаю, что творится. Фергюсон, ты, потом эти люди с пистолетом. Не могу отделаться от этих мыслей. Так или иначе, я все равно уже собиралась уезжать, но теперь хочу выбраться отсюда как можно скорее.

– В Париж? Я слышал, как ты разговаривала по телефону.

– Там я буду временно, транзитом. Мне там нужно кое

с кем повидаться, я должна передать этому человеку вот это. – Она подняла со стола черный металлический ящик с прахом покойного. – Я говорю о сестре Генри.

– Сестре? – Диллон нахмурился.

– Возможно, я единственный оставшийся в живых человек, который знает, что у него есть сестра. На это имеются особые причины, поэтому не спрашивай меня о них, равно как и о том, куда я поеду после того, как побываю в Париже.

– Понятно.

Она бросила взгляд на часы.

– Сейчас семь, Диллон, а рейс в половине десятого. Успею, только не рассказывай Фергюсону, во всяком случае пока я не улечу. Помоги мне, Диллон, пожалуйста.

– Тогда не будем терять времени на разговоры. Иди укладывать вещи, а я тем временем вызову такси по телефону.

– Ты на самом деле сделаешь это, Диллон?

– Я сам провожу тебя.

Повернувшись, она выбежала из комнаты, а Диллон, вздохнув, тихо сказал себе:

– Ты что, рехнулся, что ли? Что это на тебя нашло? – Он поднял трубку.

В приемном покое небольшой частной лечебницы на Фарсли-стрит было очень тихо. Смит сидел в стоявшем у стены кресле с прямой спинкой. Кисть его правой руки была в гипсе и уложена в лубок. Полчаса, которые прошли со времени их с Джонсоном встречи с Диллоном, превратились в кошмар. Они не могли позволить себе обратиться в государственную больницу, поскольку в этом случае не миновать полиции. Поэтому пришлось вернуться к фургону, оставленному на аллее вблизи улицы Лорда Норта, откуда он, держа руль одной рукой, вернулся к парку у Виктория-тауэр, чтобы подобрать Джонсона. Еще хуже была поездка на Фарсли-стрит. Из операционной вышел доктор Шах. Это был низкорослый седовласый пакистанец в шапочке и халате зеленого цвета. На шее у него болталась операционная маска.

– Как он? – спросил Смит.

– Для человека, у которого раздроблен коленный сустав, он чувствует себя удовлетворительно. Он останется хромым до конца дней своих.

– Черт бы побрал этого плюгавого ирландца! – в сердцах произнес Смит.

– Вы что, ребята, лезете в самое пекло? А господин Сантьяго знает о том, что произошло?

– С какой еще стати? – Смит не на шутку встревожился. – Все, что только что произошло, его не касается.

– Просто я подумал, что это могло его заинтересовать, только и всего. На днях он звонил мне из Парижа по делу. Так я узнал, что он в наших краях.

– Нет, это происшествие к нему не имеет отношения. – Смит встал. – Я, пожалуй, поеду домой. Завтра зайду его проведать.

Он вышел через стеклянную входную дверь на улицу. Шах посмотрел ему вслед, затем прошел мимо столика регистрации посетителей, за которым в эти вечерние часы никого не было, и прошел к себе в кабинет. Он всегда считал, что береженого Бог бережет. Взяв телефонную трубку, он набрал номер телефона «люкса» Сантьяго в отеле «Риц».

В эти вечерние часы машин на улице было немного, и в восемь часов они уже были в Хитроу. Дженни выкупила свой билет в службе предварительного заказа билетов и, подойдя к стойке регистрации пассажиров, сдала его. Чемодан она сдала в багаж, но урну с прахом оставила при себе.