Мышь под судом
Шрифт:
А про Льва скажу вот что: рожден он в Индии и почитается священным животным. Но ведь буддизм, тоже рожденный в Индии, не есть тот путь, который должно избрать человечество; пустыми, лживыми словами буддизм лишь смущает народ, заставляя его поклоняться идолам. И вот индийский Лев, воспитанный на учении Будды, тщится доказать, что он царь, и для устрашения всех прочих тварей издает громоподобное рычание. Говорят, Будда сиянием своей мудрости ослепляет злых Духов и освещает мир с десяти сторон; говорят, Будда из глины создал Человека. Но если вы заглянете ему внутрь через «задние ворота», то увидите там одно дерьмо! [60] А раз сам Будда таков, то Лев, на котором он ездит, не более чем бездушная плоть! Наша мышиная братия по ночам пожирает в храме приношения, предназначенные Будде, а Будда, бесчувственный идол, восседая на золотом Льве, безгласно взирает на эти бесчинства.
60
…если вы заглянете ему внутрь через «задние ворота», то увидите там одно дерьмо. — Мышь высмеивает известное положение буддизма о том, что человеческое тело — лишь сосуд, наполненный нечистотами.
61
«Львиный рык». — Так называют обычно речь только что родившегося Будды, который, одной рукой указывая на небо, другой на землю, произносит: «В небесах и в Поднебесной чтите меня одного!»
Наконец, о Драконе и Тигре. Величавые, священные животные! И все же, не в обиду им будь сказано, они сурово обращаются с живыми созданиями, будь то Человек или зверь. Разве Тигр не поедает с жадностью всех теплокровных? А Дракон? Небо даровало ему власть над ветрами и тучами, он же употребляет эту власть во зло! Разве не Дракон, насылая смерчи и ливни, уничтожает людские жилища и посевы, превращает их в отравленную пустыню? Жестокость Тигра и бессердечие Дракона известны исстари, и я не стану лишний раз поминать их. Так почему же ваша милость дарит их своим уважением и доверием? Будь я, старая, сильна, как Тигр, и могуча, как Дракон, вы, наверно, не стали бы называть меня воровкой! Но что я перед вами?! Мелкая зверюшка! Сколько унижений я претерпела, сколько отведала в жизни горечи!..
Итак, ваша милость, я раскрыла перед вами суть каждого зверя, и не только зверя, но и бессердечных Ивы и Персика, а также «священного» Тигра и «священного» Дракона. Все они — создания природы. Водится среди них и мелюзга, подобная мне, идущая у них на поводу и подстрекаемая ими на преступления. Поверьте же, ваша милость, моему чистосердечному признанию: лжи в нем нету ни капли!
Молча выслушал Хранитель кладовой пространные объяснения старой Мыши, смежил в раздумье веки, потом открыл их и сурово изрек:
— Негодная тварь! Клеветница! Ничтожество!
И приказал тюремщикам надеть на Мышь колодки.
В притворном раскаянии пала преступница перед грозным судьею ниц и трепетным голосом взмолилась:
— Выслушайте меня, ваша милость! В детстве случалось гулять мне под окнами школы; слушала я, как дети учатся, слово за словом разбирая по книге, и сама кое-чему научилась. Уж если Ласточки умеют читать «Луньюй», а Лягушки — «Мэн-цзы» [62] , то разве не могу и я выучить все это? В древних книгах написано: «Когда погибает птица, в ее крике жалоба, но не угроза; когда умирает человек, в его речах — доброта». Итак, люди и животные одинаково незлобивы, хотя не во всем походят друг на друга. Я поведаю вам, ваша милость, все без утайки. Выслушайте же мою предсмертную исповедь! Вы должны мне поверить!
62
Уж если Ласточки умеют читать «Луньюй», а Лягушки — «Мэн-цзы»… — «Луньюй» («Беседы и суждения») — одна из конфуцианских книг, запись бесед Конфуция с учениками. В этой книге есть слова: «Я знаю: что знаю — то знаю, чего не знаю — того не знаю». Слова эти в корейском произношении напоминают щебетание ласточки. «Мэн-цзы» — сочинение китайского философа Мэн-цзы (примерно 372–289 гг. до н. э.). В книге часто встречается слово «радость», напоминающее в корейском произношении кваканье лягушки.
Видит хитрая Мышь, что слова ее растрогали Духа. Воодушевилась она еще более и снова заговорила:
— Усерднее всех помогали мне Улитка и Муравьи. Уж так я мучилась, пытаясь беззубым старушечьим ртом прогрызть крепкие стены кладовой! Но тут приползла Улитка. Пожалела она меня, обильно смазала стены слюной, что текла у нее из раковины, словно кунжутное масло из разбитой бутылки. Потому-то я и справилась с тяжелой работой. Это ли не пособничество преступлению?
Грызу, значит, я стену, рою лапами землю, а кругом пыль столбом, труха сыплется — ни глаз открыть, ни дух перевести… На мое счастье, увидела это Царица Муравьев, созвала свое войско и повелела перенести выкопанную землю подальше от дыры. Я и оглянуться не успела, как Муравьи с работой управились; тут только смогла я вздохнуть свободно. Дала я лапам маленько
Выслушал Дух-хранитель признание Мыши. Повелел он Святому Воинству поймать Улитку, перевязать ее поперек туловища веревкой и приволочь в суд. Приказал он также найти муравейник, завернуть его в большую шкуру и вместе со всеми Муравьями доставить в суд. Выполнили Воины приказание, и начал Хранитель кладовой допрашивать обвиняемых.
Глотая слюни и утирая слезы, уныло пропищала Улитка:
— По душе мне сырые места, потому-то тело мое никогда и не высыхает. Приклеюсь я к старому камню или замшелым плитам, да так и сижу, а когда ползу, оставляю слюну на развалившихся заборах и рухнувших стенах. Рожки мои насмешливо торчат, как бы посмеиваясь над любителями мелких распрей, круглый домик мой создан в насмешку над жилищами дикарей [63] . Никогда я не выпускаю слюну с целью захватить добычу, как же могла я быть соучастницей преступления?
63
…круглый домик мой создан в насмешку над жилищами дикарей. — Жилища соседних кочевых племен китайцы в древности называли «улитковыми домиками».
Привели к Хранителю кладовой Муравьев. Выстроились Муравьи в ряд по-военному и в один голос, негодуя, заявили:
— Потомки воинственного племени и сами хорошие воины, стоим мы всегда за правду и не терпим лгунов. В свое время щедро отблагодарили мы Сун Сяна за бамбуковую лестницу [64] , а Чуньюю показали во сне блага Страны Ясеневого Покоя [65] . Старая поговорка гласит: «От муравьиной норы и тысячеверстная плотина рушится!» Но верьте нашему слову: не трогали мы землю у Королевской кладовой, как не трогали государственную казну. Мы занимались своим обычным делом — обучались построению войск, а лживая Мышь наговорила про нас невесть что! Как же тут не гневаться?!
64
В свое время щедро отблагодарили мы Сун Сяна за бамбуковую лестницу. — Об историках и литераторах XI в. братьях Сун Сяне и Сун Ци рассказывают такую легенду: однажды вода залила муравейник, находившийся под полом. Муравьям грозила гибель. Старший брат Сун Сян изготовил бамбуковую лестницу, спустил ее в муравейник и помог муравьям выбраться наверх. В том же году братья держали экзамен на получение чиновничьей должности, причем более высокую оценку заслужил младший. Император, узнав об этом, сказал: «Не годится младшему опережать старшего!» — и назначил Сун Сяна на более высокую должность. Сун Сян решил, что это муравьи ходатайствовали за него перед императором.
65
…Чуньюю показали (мы) во сне блага Страны Ясеневого Покоя. — Однажды, рассказывает писатель Ли Гун-цзо (IX в.), житель Древнего Китая Чуньюй, выпив вина, заснул под ясенем и во сне побывал в Стране Ясеневого Покоя, где провел десять лет и даже женился на дочери тамошнего правителя. Проснувшись, он расковырял дупло в ясене, желая найти приснившуюся страну, но нашел лишь муравейник.
Выслушал Дух-хранитель речи Улитки и Муравьев, повелел отправить их всех в темницу, а Мыши приказал назвать истинных пособников преступления.
Старая Мышь — мешок хитростей — думает: «Наземные животные упрямы, неповоротливы и глупы, — их трудно заподозрить в подстрекательстве к преступлению. Зато пернатые, парящие в воздухе, от природы легки и ясны духом, нрав у них податливый, а ум неглубокий. Затуманю им головы своей болтовней, напугаю неприступностью судьи, — разве посмеют перечить мне те, кто порхает в воздухе, танцует в облаках, щебечет по утрам и воркует по вечерам? Взвалю на них вину — и дело с концом!»
И вот, приняв смиренный вид и призвав небо в свидетели, снова заговорила Мышь:
— Когда я, старая, собралась грызть стену кладовой, ночь была темным-темна, хоть глаз выколи. Стукнулась я головой о камень, ноги завязли в грязи — ни вперед, ни назад. Тычусь, как слепая, нащупываю дорогу, а сама боюсь в мышеловку угодить. Я уж отказалась было от своего намерения в кладовую пробраться, но только было собралась уходить, как прилетел из леса Светлячок и зеленым огоньком посветил мне. С его помощью я и пробралась в кладовую. Кто же, если не Светлячок, помог мне похитить зерно?
Хорошую службу сослужил мне Петух. Стала я усердно грызть стену, но стена была толстая и крепкая — немало пришлось потрудиться, прежде чем работа пришла к концу. В спешке я и не заметила, как рассвело. Но тут Петух, хлопая крыльями, прокричал свое «кукареку». Смотрю я: на востоке уже заалели лучи солнца, откуда-то доносятся людские шаги и голоса. Бросила я работу, кинулась со всех ног в свою нору, да и притаилась там, едва дыша от страха. Не предупреди меня Петух, попала бы я в руки сторожей. Кто же, как не Петух, помог мне?