Мышка и Часовщик
Шрифт:
– Да?
Молчание и гудок отбоя. Маркус недоуменно пожал плечами, а шофер присел, взяв оружие на изготовку, и дернул его за рукав:
– Присядь-ка, шеф...
Двери раскрылись - и воздух над их головами рассек лазерный луч. Шофер успел сделать пару выстрелов наугад, потом луч скользнул вниз и срезал ему голову и часть плеча.
Маркус сориентировался, откуда стреляли, и пальнул туда.
Луч пропал.
Маркус дотянулся до кнопки первого этажа. Двери оставались открытыми.
Тут
От шока Маркус даже не сразу понял, что произошло. А через секунду в поле зрения очутились ноги в черных брюках и черных мужских ботинках.
У одного из них оказался очень твердый каблук.
Мышка хмуро разглядывала мужчину, которого Часовщик выволок из лифта. Вроде бы живой...
Тот шевельнулся.
– Доброе утро, - сказала девочка.
– Хотите конфетку?
Мужчина застонал и прижал к груди обрубок правой руки.
– Как думаешь, ему сейчас очень больно?
– спросила Мышка у своего спутника.
– Какая разница?
Мужчина уставился на него мутными от боли глазами. Потом перевел взгляд на Мышку. Девочка играла резаком, перекидывая его из руки в руку.
– Извините моего друга, - сказала она.
– Он иногда бывает таким бесчувственным... Вы не привезли с собой моего папу?
– Что?
– просипел мужчина.
– Мой папа. Рикки Токтас. Знаете?
Второй выживший - он назвался Анастасом Калеро - вдруг замычал сквозь старые девчоночьи трусики, засунутые ему в рот. Мужчина без руки бросил взгляд в его сторону и отвернулся.
– Ну вот, - вздохнула Мышка и сказала Часовщику: - По-моему, ты отбил ему мозги.
Часовщик уселся на стул и осмотрел подошву своего ботинка.
– Не вижу никаких мозгов.
Мышка хихикнула.
– Кстати, а как вас зовут?
– спросила она мужчину.
– Иди к дьяволу!..
Лазерный луч на пару мгновений уперся ему в плечо, прожег куртку и добрался до кожи. Мужчина заорал.
– Это нечестно!
– надулась Мышка.
– У меня оружие. Ты должен бояться!.. Впрочем, я и так знаю. Мы же тебе звонили, господин Маркус. Ты ведь господин Маркус?
– Да, - ответил он.
– Ну и стоило упрямиться? Итак, раз мы теперь знакомы... Где все-таки мой папочка?
Маркус не ответил.
– Слушай, - сказала Мышка, - я ведь могу тебе еще что-нибудь отрезать. Только ты потом не сможешь ездить на велосипеде и писать стоя.
– Она подумала и добавила: - Во всяком случае, одновременно.
Калеро снова замычал. Часовщик наклонился к нему и вытащил кляп изо рта.
– Он... господин Токтас сейчас... на Святого Себастиана...
– Никогда там не была, - сказала Мышка.
– Вы отвезете нас? Я буду страшно благодарна. Мы так давно не виделись...
Маркус вдруг дернулся, уходя с линии выстрела, скатился с кровати и бросился на девочку. Ему даже удалось выбить резак из ее руки, но тут рядом оказался Часовщик. Схватив Маркуса за ворот, он врезал тому лбом в переносицу. Маркус обмяк, но сознание не потерял.
Тогда Часовщик стянул с глаза черную повязку и приблизил лицо к его лицу.
– Который час?
– прошипел он.
Маркус с трудом сфокусировал взгляд на часах, встроенных в левую глазницу противника. Неподвижные стрелки дрогнули и пошли, крутясь все быстрее. В ушах раздалось тиканье. Сначала оно было едва слышным, но скоро заглушило все остальные звуки в комнате.
– Ну вот, - подала голос Мышка, - дядя описался...
Она покрутила ушибленной кистью руки и взглянула на Калеро:
– Ну так как, отвезете?
Следы
Зитц остановилась у двери с изображением панини, оклеенной черно-желтыми лентами с надписью 'не входить'. Как и следовало ожидать, кто-то уже пренебрег этим требованием: ленты были аккуратно надорваны в нескольких местах так, что издалека и на первый взгляд это не было заметно.
Разумеется, замок был заперт изнутри. Но в местах, подобных Мосту Смерти, двери оставались целыми, только если их хозяева обладали среди местных обитателей достаточным весом.
Наверняка при жизни Толстяк Эстрада весил более чем достаточно - во всех смыслах.
Зитц привычно ухватилась за ручку и потянула влево. Дверь сопротивлялась секунд десять, потом в ней что-то звонко хрустнуло.
Комната за дверью представляла собой приемную Толстяка Эстрады. За обширным столом, стоявшим у разбитого окна, сейчас обреталась, копаясь в ящиках, высокая бледная девица с причудливо выбритой головой. У стеллажа справа покачивался невысокий коренастый мужик с длинными, ниже колен, ручищами, отвислой губой и стеклянными глазами. Наркот.
– Покиньте помещение, - объявила Зитц.
Мужик вздрогнул, приходя в себя. По его лицу прошла судорога, обернувшаяся злобной гримасой. Он схватил за щиколотку лежавший на стеллаже протез женской ноги и с рычанием кинулся на незваную гостью. Та с легкостью отбила удар нелепого оружия и врезала мужику локтем по макушке. Он хрюкнул и присел; лицо его снова безвольно обвисло, рот слегка приоткрылся.
– Спокойно!
– Зитц толкнула наркота ладонью в грудь, заставив сделать пару шажков назад.
– На выход. Живо!