НА ИЗЛЕТЕ, или В брызгах космической струи. Книга вторая

Зарецкий Анатолий

– Чьи это стихи? – вдруг спросила Галя, тихо стоявшая позади меня.

– Есенина, – не задумываясь, ответил ей, чтобы отвязаться.

– У Есенина нет таких стихов.

– Надо же! Откуда ты знаешь?.. Это из неопубликованных.

– А откуда ты знаешь, если оно не опубликовано?

– Мне его прочел «Клюев, ладожский дьячок».

– «Его стихи, как телогрейка?» – рассмеялась Галя, – Толик, ты, конечно, шутник, а я, между прочим, филолог… Раскалывайся, твои стихи?

Я кивнул. Галя тут же выкрутила листок из машинки и убежала

с ним на кухню к Тане. А я сидел, пораженный тем, что произошло…

Я впервые увидел свое стихотворение в отпечатанном виде. Пусть даже на машинке. Ведь все, что было до сих пор – это мои рукописные тетрадки, которые исчезли в архивах спецслужбы училища. Еще два стихотворения пылятся где-то в делах психиатрического отделения, да в письме, которое отправил оттуда Дудееву. И это все… Все остальное лишь кружится в моей голове… До сих пор… То возникнет под настроение, то пропадет… А сколько их уже пропало навсегда? Особенно тех, которые так и оставил в памяти, не записывая ни разу… Десять лет пролетели, как один день. Десять лет без Людочки…

Неожиданно навалилась тоска. Причем такая, что захотелось плакать. Я сидел перед машинкой, не в силах сдвинуться с места. Сколько так просидел, даже не представляю, потому что очнулся, когда почувствовал, что в комнате стало совсем темно.

Внезапно зажегся свет, и удивленная Галя спросила:

– А почему ты сидишь в темноте? Мы с Таней не хотели тебе мешать. Думали, машинку ремонтируешь.

– Да она уже давно готова. Так, задумался слегка.

Меня пригласили на ужин. Девушки расстарались. А после бутылки ликера захотелось подурачиться. Рассмешив девушек парой анекдотов, поймал себя на мысли, что нестерпимо хочется вновь сесть за печатную машинку.

– Толик, а у тебя есть еще стихи, или то единственное? – очень вовремя спросила Галя.

– Почему единственное? Просто они нигде не записаны.

– Как так? – удивилась Галя.

– Большинство помню наизусть. Много уже забыл. Но все это было, прошло и никому уже не надо.

– Почему не надо? Стихи хорошие. Напечатай еще, пожалуйста, – попросила она.

Я с радостью сел за машинку и потерял ощущение времени. Я печатал, а девушки читали. Мне кажется, напечатал тогда не меньше ста стихотворений, потому что очнулся, когда кончилась бумага. Глянув на часы, ужаснулся. Было уже десять вечера…

Мы проводили Галю, и подошли с Таней к автобусной остановке.

– Толик, не знаю, с чего начать, – неожиданно очень серьезно обратилась ко мне Таня.

– Если не знаешь, начинай сначала, – ответил ей банальной фразой.

– Ты меня должен понять, Толик… Все твои стихи об этом… Я читала и едва ни плакала от избытка чувств… Ты должен понять, – тихо сказала девушка, и внезапно обняв меня и уткнувшись мне в грудь, действительно расплакалась. Я не знал, что делать. Вот это сюрприз.

– Успокойся, Таня, не плачь… Это пройдет… Все проходит, – безуспешно пытался успокоить плачущую девушку. «Что она себе вообразила?

Что ей наговорили обо мне? Да и я, дурак, вывалил свои стихи на благодатную почву. Влюбил в себя готовую на подвиги молодую девушку. И что теперь делать?» – размышлял, действительно не представляя, как выйти из создавшейся ситуации.

– Это уже не пройдет, – сквозь рыдания произнесла, наконец, Таня, – Я знаю… Помоги мне, Толик, – попросила девушка и снова заплакала.

– Чем же я тебе помогу, Танечка?.. Ты молодая, красивая… У тебя все впереди. Забудь это наваждение. Все это тебе только показалось. Да еще тебе что-то моя матушка наплела. Вот ты и подумала, – попытался я уговорить девушку, которой уже в какой-то степени сочувствовал. «Ну, мама, даешь… Вот это подготовила себе невестку», – мелькнуло в голове.

– Нет, тетя Надя сегодня подтвердила. Теперь все от тебя зависит, Толик, – настаивала влюбленная девушка.

– Что я должен для тебя сделать, Танечка? – решил я таким способом повлиять на ситуацию. Я знал, что четко поставленный вопрос нередко отрезвляет, потому что заставляет оппонента предлагать конкретные решения. А это непросто.

– Ты можешь отвезти меня в Кораблино? – тут же последовал неожиданный, но конкретный вопрос.

– Зачем?

– Я хочу поговорить с ним еще раз. Ты же знаешь, он бросил институт и уехал. Ничего никому не сказал. Все бросил. А я люблю его и не знаю, как дальше жить, – открыла мне сердечную тайну Таня.

Боже мой! Какой же я самонадеянный болван. Она, оказывается, любит Шурика. А я что подумал?.. Ну, полный идиот… Хорошо, процесс объяснения не зашел слишком далеко. Вот бы удивил ее, если бы вдруг заявил, что она мне тоже нравится, и я готов изменить свою жизнь. Представляю, как бы весело она смеялась…

– Что же тебе посоветовала тетя Надя? – с облегчением спросил девушку.

– Она сказала, что в Москву ты можешь вернуться через Кораблино. И я могла бы поехать с тобой. Это лучше, чем ехать одной. И Шурик, и его родители все поймут правильно, если ты меня привезешь. Ну, как? Согласен? – выпустила меня, наконец, из объятий Таня.

– Что ж, разумный совет. Согласен, – улыбнулся девушке. Она, наконец, тоже улыбнулась, вытирая слезы…

Домой попал за полночь. Меня ждали. Удивились, что отказался ужинать. Тут же лег спать, вызвав еще большее удивление родителей…

Не спалось. Я все еще был под впечатлением от пачки листов, на которых впервые увидел отпечатанными мои стихи. До сих пор за все время их прочли лишь несколько человек, потому что всегда считал свои сочинения личными и адресованными только людям, которых любил. И вот их впервые посмотрел человек, способный профессионально оценить мои творения. Мне показалось, они очень заинтересовали молодого филолога Галину. Она аккуратно сложила все отпечатанные листочки в папку и попросила разрешения почитать дома. Зачем-то разрешил. Зачем, спрашивается?..