На изнанке чудес
Шрифт:
— Так ведь Мерда ведьма. А у ведьм одно на уме, — робко возразила Юлиана. — К тому же, пришла она именно за тобой. Меня-то не обманешь, — добавила она и потупилась под пристальным взглядом гигантских глаз, где на месте радужки текла не то магма, не то янтарная смола.
Повисла бездонная тишина. Если нарезать ее ломтиками и откусить, то на вкус она бы оказалась точно неспелая слива. Клён молчал, обдумывая, как поступить. Ни ему, ни Юлиане не хотелось притрагиваться к такому угощению.
Юлиана чувствовала себя подавленно. Прямо как нашкодивший
— Ладно, отговорка была глупой, — не выдержала она. — Ты ведь не в обиде?
Вместо ответа тонкий солнечный луч погладил ее по щеке, и Юлиана, вздрогнув, подняла глаза. Лик на изнанке коры улыбался.
— Ты у меня такая чудесная!
— Ага, — не скрывая облегчения, проворчала та. — На всю голову чудесная.
Новая тишина имела совсем другой вкус — сладкий, с примесью нежности. Сверху на древесный «островок» Юлианы вопреки всем земным законам светило солнце. Откуда ему взяться посреди глухой, застланной тучами ночи?
— Я приберег его специально для тебя, — сказал Киприан, предугадывая вопрос. У Юлианы вырвался невольный смешок.
— Так говорят, когда не знают, куда деть ненужную вещь!
Она устроилась поудобнее и поспешила сменить тему.
— Я всё думаю, неспроста на нас напасти валятся. Сперва Грандиоз со своими угрозами, потом из тебя чуть душу не вышибли, а теперь вот Мерда нагрянула. Как будто неприятности кто-то нарочно устраивает. Хочет нас несчастными сделать. Подозреваю даже, что у каждого удара судьбы один и тот же автор.
Она замолкла и многозначительно посмотрела наверх, где в лучах роилась блестящая пыль, а еще выше назло крадущейся зиме шумела золотая сияющая крона. Взгляд Юлианы чуть было не сделался прозорливым и всепроникающим. Настолько всепроникающим, что докопаться до истины не составило бы труда. Но Киприан вновь завладел ее вниманием.
— Этот автор, как ты выразилась, не желает нам зла. Просто хочет сделать нашу жизнь разнообразней, а нас — сильнее и выносливей. Вдобавок, опасности сближают.
Лицо прикрыло левое веко, собираясь подмигнуть. Но что-то пошло не по плану. Наверное, слишком клейкая попалась смола. Закрыться — глаз закрылся, а вот обратно никак.
…Юлиана каталась по «островку» и хохотала напропалую, опасаясь, что лопнет живот. Раздосадованно наблюдая за ней оставшимся глазом, Киприан опасался несколько иного: как бы его ненаглядная не ухнула ненароком в пропасть. Но вроде обошлось.
— Никогда, — утирая слёзы, проговорила Юлиана. Ее голос прерывался от смеха. — Больше никогда не подмигивай, клён ты мой родимый. А то раньше срока в могилу сведешь.
33. Опасная игра
Как только Вековечный Клён прочно укоренился и дал свой свет, Незримый вернулся в прежнее, двухмерное состояние. Гости, которым, кроме поедания скороспелой земляники, под деревом заняться было нечем, дружно уставились на статную тень с
— Красавица, приходи в клуб «Капризный барометр», — уговаривал Теору профессор погоды, вновь нацепив свою устрашающую «чумную» маску. — Предскажем осадки на месяц вперед. Определим новолуние, составим прогноз магнитных бурь. А еще к нам захаживает человек, который по руке умеет гадать.
— Яровед, что ли? — полюбопытствовала дама в маске с перьями. — Да этот скользкий дедок полгорода ограбил и на вторую половину покушается. Гоните его в шею! А вы, милочка, лучше в кондитерскую на улице Станочной, двадцать заходите. Пирожные, торты и вишенки на тортах за счет заведения! Ваша тень любит заварной крем? А шоколад? Нет? Какая жалость!
Заслышав, что Теору агитируют в пользу сладостей, булочник в бархатной маске — на поверку розовощёкий и круглолицый — принялся активно зазывать ее к себе, в «Сытого мельника». И тут, как яблочки с яблони, если ее хорошенько тряхнуть, наперебой посыпались приглашения. Звали на вечер в «Ржавом гвозде», посидеть за чашечкой кофе в заведении со зловещим названием «Заводной протез». И просили, чтоб обязательно в «Шестерне» навестила. Теора зарумянилась, поджала колени к груди, завесившись волосами, точно густой вуалью. Столько внимания ей одной!
Пелагея, которая всё это время выстукивала дерево с криками: «Юлиана, ты там?!» — отвлеклась от своего важного занятия и горячо закивала гостям.
— Конечно-конечно! Теора непременно к вам заглянет, к каждому по очереди, — пообещала она. — Ведь правда?
— Нет. Она не пойдет, — четко разделяя слова, произнесла вторая тень. Теора с Пелагеей тревожно переглянулись. Пересвет, ворковавший с Риной о разных мелочах, вдруг словно воды в рот набрал, хотя ничегошеньки не слышал. Маски гомонили и перебрасывались шутками, как будто ничего особенного не произошло. Рябой конопатый мужичишка в шапке скомороха опрокинул в рот остатки ядрёного коктейля и, вообразив себя солистом местного театра, загорланил песню. Сбиваясь на хохот, его поддержало несколько соседей. Голосили они прескверно — кто в лес кто по дрова.
— От Мерды придется избавиться, — продолжал меж тем Незримый. Его речь звучала властно, пробирая до мурашек. — Нужно вызволить того, кто томится внутри. Не сводите близких знакомств с людьми из города, иначе отклонитесь от цели.
— Загадками изъясняетесь, ваше Темнейшество, — сказала Пелагея. Похоже, голос Незримого пробирал до мурашек только Теору.
— Я поняла. — Она проговорила тихо, но ее расслышали. Румянец смущения сменился меловой бледностью. В глазах отразилась решимость. Вскинув острый локоть, Теора скрутила волосы в тугой жгут и отвела за спину. — Я всё сделаю. Дай мне время.